Писатель Владимир Сорокин: те, кто знают буквы, будут состоятельными людьми
Великий знаток литературы Лидия Яковлевна Гинзбург в молодости настойчиво искала встречи с Маяковским, даже раздражала его своими откровенными преследованиями; она не была влюблена в него или увлечена им, он ей нужен был как литературоведу, сопоставляющему личность и ее творчество. Она писала, что для работы совершенно не стыдно напрашиваться на знакомство со знаменитым писателем, даже если он от тебя отворачивается.
Фестиваль HeadRead дает возможность именно таких личных встреч, которые были бы немыслимы при других обстоятельствах, поскольку приглашает писателей действительно прославленных, знаковых, чьи произведения у всех на слуху. Признаться, я думала, что на встречу с Владимром Сорокиным будет не попасть, так полагали многие, выстроившиеся в тесную очередь перед залом, где с Сорокиным должен был беседовать П.И Филимонов. Люди тревожно оглядывались, протискивались вперед, ближе к дверям, присматривали себе местечко, где можно будет хотя бы постоять; эстонское телевидение снимало всё интервью и, вероятно, скоро его можно будет увидеть.
Сорокин начал с того, что хорошо говорят только те писатели, которые не полностью умеют реализовывать себя на бумаге, мол, если ты написал всё, что хотел, то тебе и добавить к этому нечего. Так, собственно, и получилось: ничего по-настоящему существенного он не добавил к тому, что можно прочесть в его книгах. Самим книгам он предсказал будущее, в котором они станут предметами роскоши, выполненными под старину: будет бумага ручного производства, ручной набор, книги будут пахнуть типографской краской, ручным будет и переплет, а цена баснословной. При этом он заметил, что ни один писатель не останется без работы, поскольку литераторы — грамотные, а в социальных сетях с грамматикой обстоят дела крайне плохо, вот их и будут звать писать и редактировать.
Мне это утверждение-предсказание показалось до крайности наивным. Никаких писателей править и редактировать тексты звать не будут, а сделают безграмотность общей утвержденной нормой. Мне недавно один известный питерский романист сказал: “Послушай, сейчас только лузеры пишут грамотно!” Так и есть! Безголовые барышни, лишенные даже начатков представлений о грамматике, не говоря уже о синтаксисе, ведут всевозможные сайты, новостные колонки, создают рекламные слоганы, и никого это не смущает, кроме тех же писателей, которых планомерно изымают из обращения. Окончательное решение “писательского вопроса”, полагаю, будет куда более успешно, чем окончательное решение другого вопроса, который как раз решить не удалось во время Второй мировой войны.
Тогда многие были против самой идеи; о Холокосте не забывают до сих пор и не забудут никогда, а уничтожить литераторов, чтобы не мешали, чтобы не запрещали помещать запятые между подлежащим и сказуемым и не заставляли ставить ударение там, где им, видите ли, кажется правильным, мне лично думается, совсем не трудно. Хотя Сорокина, уверенного в успешном дальнейшем существовании грамотных людей, в момент этого предсказания слушали особенно напряженно и даже радостно переглядывались.
Сам Владимир Сорокин, как рассказал мне один из организаторов фестиваля Игорь Котюх, счел своим долгом в Таллинне поклониться могиле Игоря-Северянина, своего любимого поэта; Северянина, по словам классика (так назвал Сорокина П.И Филимонов, на что тот все-таки ответил: “Классики все умерли!”, на что П.И.Филимонов отлично отреагировал: “Но Вы-то еще нет!”) отличает удивительная легкость и тонкая образность.
Я уже очень давно не ищу встреч со знаменитостями — со всеми, кто меня интересовал, я и так давно знакома, но вот посмотреть на живого Сорокина было все-таки очень любопытно: как он держится, как медленно, словно на ваших глазах рождая особенную мысль, говорит (переводчику-синхронисту можно было просто позавидовать — столь легкой добычей был писатель), что выделяет, отвечая на вопросы…
Стокгольмский синдром в детском спектакле
Эту часть заметок мне писать несколько неловко, поскольку речь пойдет о единственном включенном в фестиваль театральном представлении — “Воробье и чудовище” моей театрально-поэтической студии. Поэтической — поскольку спектакли ставятся исключительно на стихотворном материале, театральной — поскольку это именно спектакли, а не просветительские чтения. Но меня извинит то обстоятельство, что к успеху спектакля я не имею ни малейшего отношения, напротив, я максимально усложнила, сделала почти невыполнимой задачу, которую поставила перед режиссером Марией Шорстовой, хореографом Антоном Варфоломеевым и певицей, проводившей занятия по вокалу, Анной Чайковской. Я предложила вывести на сцену литературную композицию по мотивам Чуковского и Шварца, где детский “Тараканище”, звучащий на русском, эстонском, французском и немецком языках, взаимодействует с “Драконом” Шварца.
Мария Шорстова создала удивительный спектакль со студийцами о стокгольмском синдроме — о любви к мучителям, о том, как медленно, но верно, страх переходит в поклонение, в приязнь, в страсть. Трагической кульминацией стал момент, когда воробей проглотил таракана, а звери с горечью и ужасом отнеслись к произошедшему — у них отняли мучителя, у них отняли образ жизни, который предполагает слезы и рыдания, а не веселье; они веселиться не умеют, бояться лучше и привычнее, чем радоваться и танцевать.
Конечно, в этом детском спектакле всё заканчивается хорошо — веселым танцем. Дети в зале радуются, что никакого чудовища им так и не показали, не напугали, но все-таки сказка по-хорошему была страшной, как они любят. А взрослые зрители увидели всю глубину постановки. Ко мне подошла англоязычная пара и так охарактеризовала увиденное: “Мы не говорим по-русски, мы не говорим по-эстонски, не понимаем ни по-немецки, ни по-французски, но мы поняли спектакль — он о нас обо всех, о нашем мире, привыкшем бояться, о людях, которым спокойней жить в клетках, чем на свободе”.
Студия “Поэтическое содружество” в нынешнем году смогла работать только при содействии Союза писателей Эстонии и, главное, решающей поддержке горсобрания, поскольку его председатель Михаил Кылварт давний патрон этой студии, он бывает не только на всех спектаклях, но иногда даже и на рядовых занятиях. А сами занятия в этом году проходили в Союзе писателей.
Все три спектакля, поставленные Марией Шорстовой в студии, были участниками HeadRead -- „Улица Бродского. Кафе “Мандельштам”, “Заблудившийся трамвай”, теперь “Воробей и чудовище”.
Мария Шорстова иногда говорит, что она “работает с буквами”. Именно это выражение использовал в своем выступлении Владимир Сорокин — самый популярный современный русский писатель, самый знаменитый стилист из ныне пишущих.
… На фестивале продавались книги, и покупали их активно, все-таки они еще не стали предметом роскоши и украшения интерьера, дорогим антиквариатом. Фестиваль HeadRead отметил десятилетие, уверена, он отметит еще множество юбилеев!
