Чулпан Хаматова выступит в Таллинне: никто не останется равнодушным

6 октября в концертном доме Nokia пройдет музыкальный спектакль “Час, когда в души идешь — как в руки”, построенный на произведениях Марины Цветаевой и Беллы Ахмадулиной, в котором сыграет известнейшая российская актриса театра и кино Чулпан Хаматова. За музыкальное сопровождение отвечает Вероника Кожухарова (саксофон) и Полина Кондраткова (фортепиано). Только до 9 сентября билеты в продаже со скидкой 30%.

Нельзя назвать эту постановку спектаклем в полном смысле слова, как, впрочем, и концертом. Будет лишь музыка и слово… По словам Беллы Ахмадулиной: “2 сильных тишины, 2 слабых горла: музыки и речи”. Это не совсем спектакль — это общее яростное желание делиться возможностью побега из бесчувственной, выхолощенной реальности. Нас 3-ех сегодняшних, играющую на саксофоне Веронику Кожухарову, на пианино Полину Кондраткову и Чулпан Хаматову, за руки поведут 2 величайших женщины, 2 великие поэтессы 20-того века: Белла Ахмадулина и Марина Цветаева. В спектакле прозвучат их произведения “Мать и музыка”, “Сказка о дожде”, “Уроки музыки”. Большой дерзостью можно назвать чтение со сцены этой прозы и стихов, однако радость, даримую ими, не перевесить никакому страху. И зажмурившись, вы сможете с головой окунуться в эту прекраснейшую стихию.

Первыми сольную программу “Час, когда в души идешь — как в руки” Чулпан Хаматовой увидели петербургские зрители. С первых же фортепианных аккордов всем стало понятно, что на сцену актриса вышла вовсе не за тем, чтобы сказать: “Здравствуйте, я — Чулпан Хаматова, посмотрите на меня!”, а затем, дабы заставить выслушать собственных героинь, Беллу и Марину.

В зале и на сцене царила кромешная тьма, однако актриса была озарена светом. Одетая в черное, с красными губами, выделяющимися на бледном лице, с пристальным взглядом, устремленным вдаль, мимо зрителей, сидящих в зале, Чулпан Хаматова воплотила героиню, не имеющую возраста. Она с легкостью оборачивалась девочкой, кою мать заклинала добиться славы великой пианистки. Чулпан будто торопилась поскорее досказать про глупое детство, дабы поскорее стать женщиной, требовавшей от стихов того, что дать способна только музыка.

Актриса отлично играла порывистую и несколько жесткую — если даже не сказать жестокую, в особенности, к самой себе и своим близким — девчонку Марину. А в образе требовательной, однако, боготворимой матери чудеснейшим образом воплотился огромный мир, нисколько не жалеющий своих детей, которых нужно заклясть, а убеждать как будто нет смысла. Черный рояль в их доме был святыней, и на него ни в коем случае не разрешалось класть газеты. Насколько же отчаянно героиня Чулпан Хаматовой рассказывала про газеты, кои с тех самых пор как её отец, вопреки всем увещеваниям матери, клал на крышку рояля, стали вызывать у девочки отвращение. В порыве негодования Чулпан как будто слилась с Мариной — ведь и про ту, и про другую чего только в газетах ни писали, отравляя политикой искусство.

Вторая часть “Час, когда в души идешь — как в руки” — о Белле. Видно, что быть Беллой актрисе сложнее, нежели Мариной. Белла не столь прозрачна, у Марины более чистая душа и обнаженные нервы: посмотри, словно в зеркало, артистка. По душе ей более угловатые девочки, а Белла для Чулпан как будто слишком хороша. “Не ладили 2 равных темноты: рояль и ты — 2 совершенных круга, в тоске взаимной глухонемоты терпя иноязычие друг друга”… Чулпан Хаматовой удалось соединить обоих поэтов, словно 2 непохожих, совершенно разноголосых инструмента. Тот же рояль звучал странноватой, изменяющей тональность музыкой льющегося дождя, а саксофон тоскливо завывал, подобно ветру. “И хлынул дождь!” — вскрикнула актриса, едва не сорвав голос.