ИНТЕРВЬЮ: Раймонд Паулс о русском языке, Пугачевой и певцах у власти

Раймонд Паулс, признанный самым популярным человеком в Латвии, не голосует на выборах. После того, как год назад Раймонд Валдемарович покинул большую политику, вовремя покинув ряды ныне развалившейся, а некогда весьма успешной Народной партии, маэстро можно встретить лишь на мероприятиях музыкального толка.

На открытии музыкального салона эксклюзивной аудиотехники “Audio Bottega” в “Берга Базарс” музыкант чувствовал себя, как рыба в воде. На все вопросы журналистов на актуальную сегодня политическую тему Паулс предпочитал отшучиваться своим любимым черным юморком — вы что, смерти моей хотите?!

Желая маэстро исключительно доброго здравия, “Суббота” все же не избежала искушения поинтересоваться его мнением во злобу дня…

Политики боятся думать головой

- Вы уже год, как в стороне от политики. И как себя чувствуете?

- Великолепно! Да и какой я там был политик… (Смеется.)

- Как со стороны теперь вся эта политическая варка смотрится?

- А чего вы у меня спрашиваете? Сами выбрали лучших людей страны — пусть теперь они решают судьбу народа, как могут. Причем здесь я? От ста воров, среди которых был я, вы избавились. Теперь выбрали “совсем других” порядочных людей… Вот и следите за ними сами!

- Разве вы их не выбирали?

- Нет. Я на выборах не был. Что мне их выбирать — разве я их не знаю?

- Неужели вам совсем не интересно, в какой стране вы живете?

- Я и так знаю, где живу. И конечно хотел бы, чтобы здесь лучше было, а не хуже. Но как это сделать? Знаю, если перед хором встает такой дирижер, как Марис Янсонс (всемирно-известный дирижер латвийского происхождения — прим. Ред.)- это будет великолепный хор. А у нас в стране нет сильных дирижеров.

Например, в Юрмале годами нет нормального мэра, хозяина. Нужен человек с мозгами, который что-то думает, что-то крутит. А они там даже не знаю, откуда появляются. Такие же люди с мозгами должны быть в правительстве. Но они все боятся думать головой!

- Вы удовлетворены, что народ высказал решительное “нет” вашему нелюбимому министру культуры Сармите Элерте?

- Про Элерте я сразу открыто говорил, что ее появление — это была ошибка. Такой человек не должен быть министром культуры. И что она там культурного сделала? Да что вы меня втягиваете в эти дела, я же сказал, мне все это уже не интересно! Лучше спросите, как я в Петербурге три спектакля отыграл…

- А что могло бы стать, к примеру, брендом латвийской культуры? Праздник песни?

- Ой, нет. Это очень локально. Это наше латышское дело. К другим народам оно особо не относится. Русские за столом поют одни песни, латыши — другие. А что должно быть брендом? Вот Марис Янсонс — латыш по происхождению, но разве он сегодня представляет Латвию? Нет. Это фигура совсем другого масштаба. Элина Гаранча тоже уехала и добилась мирового успеха. Имеет ли она теперь к Латвии какое-то отношение? Думаю, что нет. Гидон Кремер вообще хитро устроился: все время приезжает сюда, мы ему деньги даем, но и он уже давно человек мира.

С другой стороны, чем больше будет талантливых людей, которые добиваются успеха в России или в Америке, по ним и будут нас узнавать. Это как в спорте: получилась хорошая команда — и все вокруг орут “Латвия!”.

- Кто по-вашему нашей культурой заниматься должен? Кого бы вы назначили министром?

- Нужны нормальные умные люди. А министром… не знаю. Кто должен быть президентом, я тоже не знаю. Личность должна быть, но не хватает у нас личностей.

- А Берзиньш — не личность?

- Знаете, он возник так неожиданно, что я не могу сказать про него ни да, ни нет. Слишком издалека его знаю. Посмотрим. Вот я понимаю в России, сказали “Путин будет!“ — и все тут. А, что здесь? Ищут-ищут — не найдут…

- Вам нравится идея прямых президентских выборов?

- А почему бы и нет?! Это хотя бы интересная игра для народа. Как в нормальной стране, должно быть три-четыре кандидата, у которых между собой происходят дуэли и так далее. Во всяком случае, не было бы так скучно, как сейчас. Хоть какое-то шоу!

Пугачева не так умна, как сложна

- Что вы теперь думаете насчет походов артистов в политику?

- Лучше не надо. Ничего они там не решают. В той же России были в свое время министрами культуры хорошие актеры, режиссеры (Николай Губенко, Юрий Соломин — прим. Ред.) — рано или поздно все махнули рукой: хватит. Потому что неблагодарное это дело.

Был и я министром культуры, приходил куда-то — сразу вокруг собиралась толпа, но не потому что им нужна моя музыка — все спрашивали деньги. Только один вопрос у них ко мне был: симфоническому — деньги, опере — деньги…

Сидишь и смотришь, кому можешь помочь. Понимаешь, что надо менять всю систему, но если ты начнешь реформы — с тобой быстренько расправятся.

- Недавно в политику отправилась Алла Пугачева, напару с олигархом Михаилом Прохоровым. Думаете, Алла Борисовна способна собрать электорат под свои знамена?

- Думаю, что нет. Думаю, что люди понимают, в чем разница между президентом и артистом. Время артистов у власти уже прошло… Помните, кто был лучшим президентом Америки? Рейган, актер. Все смеялись-смеялись, а в конце-концов получился один из выдающихся политиков своего времени.

- Почему Рейган смог, а Пугачева — нет?

- К политике должен быть талант. Там надо другое! Пугачева — не так умна, как сложна, очень сложна. Да, она великолепная певица, золотой фонд советской песни, но об остальном я даже не берусь высказываться — не мое это дело. Ничего радостного в ее жизни нет. Я бы сравнил ее жизнь с Эдит Пиаф, Марлен Дитрих, про которую мы сейчас ставим пьесу в театре “Дайле”… Прочел книгу дочери Дитрих про мать — это кошмар. Они все трагические фигуры…

- В 1999 году вы баллотировались в президенты Латвии, но на втором туре сняли свою кандидатуру. Думаете, если бы у нас были народные выборы президента — вас бы избрали?

- Я бы сам до этого не дошел. Тогда это была игра. Я должен был прикрыть, чтобы другой не прошел. Поэтому поначалу выдвинулся, а потом сам же ушел.

- Почему?

- Вы что, хотите меня в гробу видеть? Это же кошмар! Вон какие вопросы ему сегодня приходится решать. Зачем это мне? Что-то заработать? Это же гибель! Я же был советником при Улманисе и прекрасно видел, что там творится. Нет, это не для меня.

Человек важнее национальности

- Какие у вас мысли по поводу “русского вопроса“ — когда это противостояние закончится?

- Есть группа людей, которые все время на этом будут играть. Это ясно. И перед выборами всегда все обостряется. Это козырная карта определенной партии, которая уже 20 лет была у власти под прикрытием национальных лозунгов. Я говорю о Tevzemei un Brivibai. И что она сделали за эти 20 лет? Хорошие посты занимали? Ничего не сделали. Лично я всегда был против любого национального столкновения.

- У вас есть мысли, как все это разрешить?

- Нельзя все время жить прошлым и смотреть назад. Все это мы уже прошли. Были страшные периоды — и в России, и в Латвии. Мы под немцами были 900 лет, потом гитлеровская оккупация… Ну, судьба у нас, латышей, такая — что поделаешь?!

В моей семье вообще была классическая латышская ситуация: один брат отца ушел идейным комсомольцем-добровольцем с Красной армией, был убит под Наро-Фоминском. Второй брат был на немецкой стороне — в рабочем легионе. Такая типичная латышская ситуация: то красная армия, то немецкая, то репрессии против несчастных людей — это страшно все.

- И что делать?

- Нужно менять мышление. Если бы в той же Америке люди делили друг друга по национальности — там бы давно ничего, кроме крови, не было. Ведь туда съезжаются все подряд и потом говорят: “Я гражданин Соединенных Штатов Америки!” В Латвии, наверное, нет сильной необходимости это решать, ведь все довольно спокойно — нет серьезных столкновений.

- Что вы думаете на тему придания русскому языку статуса государственного — это действительно повышает опасность исчезновения латышского языка?

- Мне на этот вопрос трудно ответить. Придя домой, я говорю по-русски и по-латышски, внучки у меня говорят только по-английски, одна еще и по-французски. У меня зять датчанин. Такая у нас каша! И так в латышских семьях было во все времена. Одно время немецкий язык был самым главным — все говорили по-немецки. Другое время главным был русский — все его знали. У меня дед — лютеранин, а бабушка — православная. В воскресенье каждый шел в свою церковь…

Возьмите любой европейский оркестр. Там никогда никто не будет говорить, почему японец, почему китаец — нет такого вопроса. Есть музыканты. И не важно, глаза у него черные или голубые. Никто не имеет права об этом говорить!

С другой стороны, в Латвии должно быть какое-то уважение к языку страны. Поэтому, сколько я могу — буду на нем разговаривать. В разумных пределах. А вот поехал я в Даугавпилс — там язык латышский не востребован в повседневной жизни. Идешь в магазин, и 90 процентов говорят по-русски. Так сложилось. И я бы из этого трагедии не делал. Но это мои персональные взгляды, за которые меня всегда ругают и говорят, что я продался Москве.

- Так нужен русскому языку особый статус в Латвии?

- Это не важно. Он сам по себе здесь существует и будет существовать. Не забудьте, что до России — какая-то сотня километров отсюда.

- А латышский сам по себе не будет существовать?

- Тут есть проблемы. Молодежь все больше на английский или русский переходит. Латышей меньше и меньше становится — ну сколько этот миллион будет держаться?! Тяжело. В то же время сам я должен с уважением относиться к своей культуре и языку. В мире есть много языков, но раз я латыш — буду с уважением относиться к своей стране, а взгляды на жизнь могут быть разными. Это нормально.

- Зачастую получается, что у нас национальность важнее человека…

- Я думаю, что человек важнее. Ну что значит национальность? Национальность — это когда мы празднуем свои национальные праздники, идем на Праздник песни, Лиго… У других национальностей это не вызывает таких эмоций — только у нас. У эстонцев — свои праздники, у литовцев — свои… Каждый имеет на них право. Евреи вот добились, что три выборных участка открыли до 10 вечера, потому что у них до захода солнца — шабат. Им пошли навстречу. Ну и хорошо. Надо уважать тех, кто живет рядом.

Фестивали нужны, музы — нет

- Недавно в Ялте прошел фестиваль, аналогичный вашей “Новой волне”, с той же музой Пугачевой…

- Ох уж эта муза! Я был одним из тех, кто был против всего этого. Сразу сказал, что не нужна нам никакая муза. Нет, я не был против Пугачевой лично. Я, просто возмутился: зачем она нам и зачем это ей, каждый день выходить на сцену, не имея никакого отношения к фестивалю?! Несколько лет все шло нормально без нее, а потом телевидение стало указывать: если ее не будет, то и нас не будет… И начались интриги. Вот теперь и получилось, что наша муза в этом году появилась в Ялте…

- А вас не пытались переманить в Ялту?

- Что мне там делать? Мне этого не надо. Я и безо всяких фестивалей могу в России собрать больше публики, чем эти так называемые звезды. Вот недавно в Ленинграде было три выступления в “Октябрьском”. Я еще ничего не сыграл, а зал уже аплодировал, кричал. И как я могу плохо говорить об этих людях? Я не имею права, да и нет никакого повода. К счастью, в культуре вообще национальности не существует. Не дай бог.

Между прочим, Ленинград — колыбель латышской культуры. Из него вся наша консерватория вышла (в Санкт-Петербурге учился Язеп Витолс — композитор, музыкальный педагог, основатель Национальной оперы и Латвийской консерватории, там же жил, работал и писал гимн Латвии композитор Карлис Бауманис — прим. Ред.)… И все национальные латышские движения начались в Петербурге…

Думаю, рано или поздно, нам из Евросоюза громко прикажут: “Замолчите! Хватит!” Уже один раз сказала канцлер (Ангела Меркель — прим. Ред.) такую фразу: “С соседями надо жить дружно”. И это нормально.