- Спектакль “Сирано де Бержерак” уже показывали в Риге несколько лет назад. Чем отличается новая версия?

- Да, этому спектаклю, как вы справедливо заметили, уже много лет. Он был поставлен в 2008 году как антрепризный спектакль, и в течение нескольких лет с успехом шел не только на площадках Москвы и Санкт-Петербурга, но и по всей России и за рубежом, побывал на гастролях в США, Германии, странах СНГ и Балтии. В спектакле были заняты замечательные актеры театров Санкт-Петербурга, моей партнершей, исполняющей роль Роксаны, была Лиза Боярская — именно этим составом мы приезжали в Ригу. Но потом по разным причинам возникла пауза, мы не играли его год или два. А в 2013 году, когда я возглавил Московский Губернский театр, я решил, что наилучшим решением будет возобновить эту постановку с моей труппой и включить в репертуар нашего театра.

Это крепкий, сложившийся спектакль, и для многих наших молодых актеров войти в эту постановку — все равно, что пройти “курс молодого бойца”, или, как мы шутили на репетициях, — “курс молодого гасконца”. Прежде всего, это классическая драматургия, потрясающий поэтический текст, которым тоже еще нужно овладеть, что само по себе непросто. Здесь есть сочетание гротеска и драматизма, нужно овладеть и танцевальными, и акробатическими навыками, и искусством боя на шпагах. Словом, это очень хорошая школа для молодых актеров, а для меня как для художественного руководителя это было очень важно. В роли Роксаны — молодая талантливая актриса Карина Андоленко. У нас в МГТ она играет главные роли в спектаклях “Нашла коса на камень” и “Вишневый сад”, которые я поставил в Губернском театре как режиссер. В роли Кристиана — Антон Соколов, друга Сирано Ле Бре играет Антон Хабаров, Де Гиша — Александр Тютин, — все это замечательные актеры Губернского театра, которые много снимаются в кино и телесериалах.

Конечно, рисунок ролей немного поменялся, поскольку у каждого актера — своя индивидуальность. И, как мне кажется, спектакль за это время вырос, стал ярче и глубже –потому что театр — прежде всего слаженный актерский ансамбль, в антрепризе этого добиться сложнее.

Что касается меня, в Риге и Таллинне я выйду на сцену в образе Сирано. Я играю его 10 лет, и с грустью чувствую, что пора уже прощаться с этой ролью.. Дело в том, что в этом спектакле все выстроено с пониманием того, что Сирано — молод. Он почти ровесник своей кузины Роксаны: в тексте Ростана есть их воспоминания, как они детьми вместе росли в Бержераке. Поэтому Сирано в нашем спектакле — максимум 30-35 лет. А мне уже исполнилось 45! Меня убеждают, что со сцены выгляжу еще ничего (смеется), но, тем не менее, я понимаю, что уже пора уступать дорогу молодым. Подготовил себе смену: у нас есть молодой состав исполнителей, где Сирано играет Дмитрий Карташов — и замечательно играет. Так что в сентябре на сборе труппы я уже объявил, что у моего Сирано в этом сезоне — прощальный тур!.

- Именно в том спектакле в Риге вас впервые увидел Михаил Задорнов, с которым впоследствии вы подружились и много сотрудничали. С какими мыслями и воспоминаниями приедете в Ригу на годовщину его ухода?

- Самые большие подарки судьбы — это встречи с такими яркими, талантливыми личностями. Действительно, прошел уже год, как его нет с нами. Очень больно терять друзей, терять таких людей. Михаил Николаевич был другом нашего театра с первых дней, ходил на спектакли. В нашем репертуаре идет комедия по ранним рассказам Задорнова — “Весна”, которую поставили наши молодые актеры Евгений Гомоной и Степан Куликов. Более того — Михаил Николаевич сыграл в этом спектакле Автора, ведущего повествование и наблюдающего за своими героями. Его роль снята на видео и проецируется во время спектакля на экране. Постановка и сейчас идет в нашем театре. И Михаил Николаевич всегда с нами. Светлая ему память.

- Чем лично вам близок персонаж Сирано де Бержерака?

- Он — романтик. Это мужчина, который умеет любить. Он искренен и честен с самим собой и с окружающим миром. Человек, который остался верен себе, не смотря ни на что. Этими качествами я восхищаюсь.

- Реальный Сирано в свое время то сражался с действующей властью (Мазаринады), то так же искренне выступил апологетом абсолютизма (Письмо против фрондеров). Каких позиций отношения художника и власти придерживаетесь вы? Какая система власти, на ваш взгляд, лучше для России?

- Отношения художника и власти — это тема, с которой я соприкасаюсь всю свою жизнь, так уж сложилось. Сначала через роли — Есенина, Моцарта, Пушкина, Высоцкого, Сирано. Каждый из них выстраивал отношения с властью по-своему… А теперь и я сам оказался внутри этой темы — я возглавляю театр, государственное учреждение, а потому общение с властью — это часть моей работы. И тут у меня есть достойный пример: мой учитель Олег Павлович Табаков. Ведь он впервые возглавил театр, когда ему было 30 лет. Я всегда восхищался тем, как он умеет общаться с властью — мудро, с достоинством, не унижаясь. Есть чему поучиться… Понимаете, когда ты худрук государственного театра, то должен быть в диалоге с властью — прежде всего с минкультом, потому что это наш учредитель, от которого мы получаем финансирование, платим людям зарплату, ремонтируем костюмы, декорации, и так далее. Чтобы реализовать гастроли или фестивали — нужно общаться с губернатором и главами других регионов. Поэтому мы в постоянном диалоге — а иначе не имеет смысл возглавлять театр. Весь вопрос в том, что ты выбираешь: высказывать свое недовольство, фрондировать — или постараться сделать что-то полезное? Я лично выбираю второе. Например, на одном из культурных форумов в присутствие премьер министра России я поднял тему детских театров — рассказал, что в регионах они находятся в плачевном состоянии, им нужна помощь. Ведь это важно — как растут наши дети, в какой театр и на какие спектакли они ходят, и ходят ли, если у местного ТЮЗа нет денег, и последний раз ремонт в здании делали полвека назад. После этого на государственном уровне была создана программа помощи детским театрам, были выделены средства, в провинциальных ТЮЗах появились деньги на ремонт, на новые постановки. Я — за такую форму отношений художника и власти. За диалог.

- В спектакля героя забивали газетными страницами — это был ваш упрек современной масс-прессе. Что-кто сейчас забивает (в прямом и переносном смысле) таких рыцарей без страха и упрека, как Сирано?

- А вы знаете, по сути ничего не изменилось. Но я бы взял тему шире. Пресса, масс-медиа — это ведь тоже власть, четвертая власть, как принято у нас говорить. И все мы в каком-то смысле являемся заложниками власти масс-медиа — оно формирует сознание, и люди порой этого не замечают. Масс-медиа способны сформировать у общества образ мыслей, заставить кого-то любить, ненавидеть, создать образ персоны и даже целого народа, страны, — порой настолько далекий от реального, что сам себя не узнаешь. Ни для кого не секрет, что даже войны сейчас идут больше информационные. И это страшно, потому что мы живем в каком-то выдуманном мире, а созданные в информационном поле выдуманные или специально срежиссированные события могут привести к самым настоящим трагедиям, конфликтам и даже войнам между государствами. Примеры у всех на слуху, не буду называть, думаю, читатели сами догадаются, о чем я говорю. И я убежден, что, как и в случае темы “художник — власть”, здесь есть единственно верный выход — только общение, только реальный диалог простых людей. Чемпионат мира по футболу, который прошел этим летом в России — это пример реального общения людей, благодаря которому у тысяч болельщиков со всего мира разрушилось созданное масс-медиа негативное представление о россиянах и о России. Чему я несказанно рад.

- Все ваши блестяще сыгранные герои — Есенин, Пушкин, Высоцкий — они про свободу. Что думаете о свободе в современном мире вы? Нет ли ощущения, что зачастую преобладает ложное ее понимание? Насколько свободным чувствуете себя вы — в жизни и в искусстве? Как соотносить свободу слова-мысли-творчества и “священные понятия”?

- Ох, темы-то какие необъятные… Раньше философы писали об этом трактаты, поэты и писатели — целые произведения, а вы хотите чтобы я вам в коротком интервью об том рассказал! (смеется) Понимаете, люди все разные, и что такое свобода — каждый понимает по-разному. Не хочется никого учить или навязывать свое собственное понимание свободы… Мне кажется, что прежде всего нужно быть свободным внутри. Тогда твоей свободе ничто не сможет помешать. Для меня свобода — это прежде всего возможность заниматься любимым делом. И тут я к счастью свободен. У меня нет желаний или необходимости ставить или играть что-то такое, что глобально противоречило бы моей совести или закону — уголовному, нравственному, этическому или любому другому. Делаю и высказываюсь так, как хочу — с учетом здравого смысла. Были небольшие проблемы, когда я ставил “Вишневый сад”: чтобы показать степень разложения общества, мне нужно было, чтобы все персонажи, включая юных девушек, курили. А это законом запрещено — курить на сцене и вообще в помещении театра. Пришлось заменять настоящие сигареты на искусственные, — а это все же не то… Но согласитесь, это ерунда. Потому что в этом случае проявление твоей свободы (в данном случае, свободы художника выразить свою мысль) столкнется со свободой других людей — в зале множество некурящих, подростков, им тяжело выдержать запах табака. И так — во всем. Повторюсь, тема необъятная.

- Расскажите о вашей последней работе в картине по довлатовскому “Заповеднику”. Чем вам дорого это произведение? (К слову, Довлатова там тоже упрекали в неуважении к “нашему все” — Пушкину.)

- В “Заповеднике” нравится все: язык, юмор, тема. Нравится герой, который находит в себе силы вытащить себя из глубокой ямы, из личного и творческого кризиса — ради семьи, ради любимой женщины. Что касается якобы неуважения к Пушкину — не согласен. Напротив, в повести Сергея Донатовича ясно прочитывается, — и в нашем фильме мы это подчеркиваем, — что именно эти пушкинские места, проникнутые особой энергией творчества, пушкинского гения, дарят герою силы жить дальше. Это Заповедник, который волшебным образом способен вдохнуть в тебя жизнь, дать второй шанс. И в этом как раз больше уважения к Пушкину, чем во всяческих фестивалях а-ля “Пушкин-World”.

Хочу отметить, что наш фильм — не экранизация, он снят по мотивам повести Довлатова. У нас, например, главный герой — не писатель Борис, а рок-музыкант Константин, и действие перенесено в наши дни. Бытует мнение, что “Заповедник” — это автобиографическая повесть, где Довлатов описал себя. Но это не так, — это литературный герой, и, несмотря на кажущуюся автобиографичность, это всего лишь форма, ход. И потому я создавал совершенно отдельный образ. Что мне хотелось — так это, во-первых, передать ощущение жизни, из которой не знаешь, как выгрести, а, во-вторых, выстроить характер человека талантливого, склонного к рефлексии и самоиронии. Человека, который не может загнать свое творчество в рамки, выставляемые людьми, от которых зависит принятие решений.

В фильме много юмора — юмора качественного, по-довлатовски интеллигентного, акварельного. Мы, кстати, были первыми, кому разрешили снимать кино именно в Михайловском, в пушкинском заповеднике, — и это было потрясающе. Рядом были замечательные партнеры: Евгения Крегжде, Гоша Куценко, Александр Семчев, Анна Михалкова, Виктор Бычков, Митя Хрусталев — прекрасные комедийные актеры. Очень помогли Леонид Агутин и Полина Гагарина — они появляются в небольших камео, и становится ясно, какого уровня музыкантом является мой герой.

С 6 декабря картина “Заповедник” выйдет в прокат, посмотрите, если будет возможность.

- Чем объясним, на ваш взгляд, вспыхнувший именно сейчас интерес к Довлатову. Сперва Говорухин, потом — Герман, затем — вы. И к Цою — сперва Серебренников, потом Учитель, Рыбников… Чем эти герои сегодня стали так актуальны?

- Сложно сказать… Идеи вообще витают в воздухе, это давно известно. Цоя и Довлатова, несмотря на разность их творчества и судеб, объединяет то, что оба они — предвестники глобальных перемен в нашем обществе, в сознании. О чем говорит возобновление интереса к ним? Поживем — увидим…

- Какие мысли и чувства сегодня, на ваш взгляд, особенно важно доносить до зрителя?

- Я могу говорить только о себе. Год назад я поставил “Вишневый сад” Чехова у нас в Губернском театре. Мой спектакль — о том, что на наших глазах исчезает некогда прекрасная цивилизация, которая гибнет под тяжестью собственных пороков, а главное — от того, что представители этой цивилизации разучились ЛЮБИТЬ. Разучились ТРУДИТЬСЯ. Они погибнут, а выживут лишь те, кто эти способности и умения сохранил. Мне кажется, об этом важно говорить всеми доступными способами.

- Как сделать так, чтобы определение “русское” вызывало как можно больше теплых чувств не только в России, но и в мире?

- Я уже говорил об этом чуть раньше. Надо разрушать навязанные стереотипы, общаться, ездить друг к другу в гости, — люди везде примерно одинаковые. И хороших людей все равно больше! Я в этом убежден.

- Какие простые истины постараетесь донести до своих детей? В каком мире вам бы хотелось, чтобы они жили?

- Повторюсь: главное не потерять способность любить и слышать друг друга. Заниматься любимым делом. И быть честными и искренними прежде всего с самим собой. Это самое главное.

Поделиться
Комментарии