Танцырев: Бродский — не русский поэт

Поэт Андрей Танцырев, единственный из Эстонии вошедший в недавно изданную "Антологию русской поэзии XXI века", считает, что Иосиф Бродский интересен только тем, что он последний поэт советской империи.

По словам Танцырева, ему нравится антология тем, что там нет никаких следов Бродского. "Я устал читать на протяжении 15 лет стихи каких-то непонятных авторов, пишущих под Бродского. Зачем? Должен быть пусть маленький, но свой голос", — говорит Танцырев.

"Да, Бродский мощный, большой поэт, но он не русский поэт. Это советский поэт - последний поэт советской империи. И этим он громаден. Этим он интересен”, — считает Андрей Танцырев.

По словам поэта, проблема Бродского, как у всех людей конца 20 столетия, одна — это потерянная любовь, любовь к родному языку. "Если человек с легкостью переходит на английский, как Набоков и Бродский, это уже перевернувшийся мир. Мне больше нравится Бродский как личность, как человек. Мне нравится читать интервью с ним, нравится защита места поэта — такая последняя романтическая защита", — говорит Танцырев, продолжая рассуждения о Бродском.

По словам Танцырева, он не понимает, почему Бродского считают гением. "У всех своя жизнь, у всех своя драма", — говорит он.

"Никто не пишет под Пушкина — все же смеяться будут. Хотя это абсолют. Пушкин видел закон золотого сечения в русской поэзии — каждое слово на своем месте. А у Бродского далеко не каждое слово на своем месте. Иногда и места нет для этих слов".

Предлагаем вашему вниманию одно из вошедших в "Антологию русской поэзии XXI века" стихотворений Андрея Танцырева:

Степная

Женщин было много, водки было мало.
Водки было много, женщин было мало.
Молодость пропала, молодость пропала.
Загнанная лошадь заплакала и пала.

Маковой росою, маковой росою
окропи Расею, окропи Расею.
Ах, пройдись босою, по траве босою,
я печаль забуду, я тоску рассею.

Ой, ковры степные, пылью вы набиты.
Пролетит тачанка, след промнет кровавый.
Ах, пройдись босою, многорукой павой,
сорок три гашетки нажимая сразу.

Во хмелю небаско, во хмелю державно.
А в похмелье корень упадает сразу.
Мне тебя, родная, нипочем не жалко.
Ты зачем, родная, принесла заразу?

Маковой услады города вкусили.
И навек забыли, и навек забыли,
что была Расея, белая от пыли,
золотой по сути, страшною по силе.

Женщин было много, водки было много,
а героев мало, сосчитаем скоко?
Степь моя дорога, степь моя дорога,
ты почто отчизну свела мимо Бога?