Блог “Нарвское закулисье”: Пришел мужчина к женщине

“Пришёл мужчина к женщине” — спектакль Русского театра Эстонии по пьесе Семена Злотникова в авторской постановке в качестве режиссера, один этот нюанс уже предлагал полюбопытствовать 23 октября в Концертном доме „Geneva”, пишет газета “Нарва”.

Пьеса ставилась и ставится до сих пор в разных странах, несмотря на свое сорокалетие в этом году. Ставилась она и в Русском Драматическом (я думаю, многие из зрителей так до сих пор для себя и именуют этот театр) в 80-х годах режиссером Адольфом Кяйсом, пятилетие ухода из жизни которого 24 октября — светлая и добрая память о нём безусловно жива в Нарве, и символично смотреть этот спектакль именно в эти дни.

Вечная тема — любовь. Жанр — лирическая комедия. На сцене двое — мужчина и женщина. Забавная ситуация знакомства по предварительному сговору. Незримая общая знакомая выступила в роли свахи, а уж самим героям, давшим согласие на встречу, предстояло найти общий язык. Бурные попытки Дины с одной стороны демонстрировать свою независимость и право иметь “идеального мужчину”, а с другой стороны — желание любви, нежности и крепкого плеча, и главное желание — чтобы жалели, потому что “женщина-сталевар” это хуже, чем мужчина-фармацевт (коим и является Виктор). Под напором Дины стушуется и не такой робкий, деликатный, но и немного занудный мужчина, как Виктор. Обижаясь, негодуя, упрекая и не всегда понимая друг друга, но влекомые жаждой счастья, двигаются навстречу два человека. Финал оптимистичный, но не предполагающий голубиного воркования парочки. Желание быть вместе станет в дальнейшем определяющим и научит бережному отношению друг к другу. Это вкратце о сюжете.

Теперь о конкретном спектакле. Семен Злотников на правах драматурга сделал героя по национальности эстонцем, чем приблизил происходящее к нашей действительности. То, что в пьесе воспринималось как некоторая тупизна (простите, нападает на человека порой такое состояние в неожиданных ситуациях), хорошо показанная, например, в фильме “Служебный роман”, здесь повторять не имело смысла и, что замечательно, не повторено. Нам же с вами прекрасно знакомо это двуязычие, когда усвоенный лексикон эстонского (а в спектакле и русского) языка не дает возможности понимать тонкости шуток или намеков, поэтому кратковременное “зависание” героев объяснимо попыткой понять смысл сказанного, а не тугодумством. Иногда даже хорошо выходит, когда человек не реагирует болезненно на каждое слово, воспринимая его с подтекстом. От этого Виктор в исполнении Райна Симмуля выглядит много симпатичнее, естественнее, понятнее, чем его русский предшественник в других исполнениях. Искренность и чистота его реакций близка к детскости, что покоряет женские сердца. И энергичная Дина Ларисы Саванковой оправданно тянется к этому рефлексирующему, но имеющему твердость характера, мужчине. Вот такое режиссерско-авторское решение спектакля является его безусловной удачей. Герои получились милые, трогательные, немножко смешные, не всегда справедливые, выдержанные и умные — живые, одним словом. Удовольствие зрители получили от добра, любви и юмора, льющихся в зал со сцены. Было от чего смеяться и от чего переживать. Из разговоров выходящих из зала зрителей было ясно, что люди примеряли на себя слова и поступки героев. Театр — это еще и школа жизни, если кто не помнит…

Последний абзац можно не читать людям, которым спектакль понравился без всяких “но”.

Общее приятное впечатление в частностях имеет, на мой взгляд, пятнышки. Сценическое пространство, хорошо выделено рамами, но сумбурно заполненное картинками с птицами (конечно, можно углубиться в символизм, но не хочется перегружать жанр лирической комедии), какими-то трубками, разношерстным реквизитом и ненужными “тряпками”, которые вроде бы одежда героини. Впечатление антрепризной постановки, на которую не возят с собой декорации и реквизит, а собирают что придется на месте. Хорошее решение с выносом “на улицу” нескольких сцен под дождем слабо использовано режиссером — как-то робко, наскоком. Для меня загадкой осталась не почувствованная режиссером затянутость первого акта. Действие перестало развиваться, темпоритм замедлился до ощущения скуки. Это слышно было и по реакции зала. Смело можно сократить минут на 10 ближе к концу акта. Второй акт начался лирично и хорошо передавал атмосферу счастья, но постепенно стало пропадать взаимодействие героев (или актеров?), каждый был сам по себе, иногда прорываясь к другому криком раздражения. Сюжетная линия дала сбой вдруг упомянутыми детьми. Чувствовалось, что текст просто проговаривается, а не проживается, было похоже на эмоциональное выгорание. Актерский талант и мастерство всё же удержали цельность спектакля, но финал не прозвучал пронзительно — не было чувства безвозвратной потери, когда к жизни возвращает только блеснувшая надежда. Я могу для себя объяснить это усталостью актеров, а ее — неверным распределением репетиционного времени и определением кульминационной точки. Частенько слишком долго репетируется начало пьесы, потом внезапно обнаруживается, что скоро выпуск спектакля, а впереди еще множество сырых сцен, на тщательность проработки времени нет, и концовка собирается “на живую нитку”. Бурные эмоции героев в первом акте должны были перейти во второй состоянием растерянности и возрастающей напряженности после идиллической сцены с танцами, которыми актеры просто восхитили зал. Важно именно состояние, а не произносимые слова. Как теперь говорят — “чуть-чуть не хватило”. Зал не взорвался от аплодисментов в финале, тем самым поставив заключительную точку в спектакле. Радость героев не стала радостью для каждого зрителя, а вызвала лишь робкие улыбки на лицах.

Елена Щекотихина