Смысл ее таков: исчезнувшие после смерти певицы 20 890 831 руб. все еще не найдены. И что делать дальше — мы не знаем.
Наследники покойной перед Русфондом до сих пор не отчитались. А без этого отчета репутация фонда и доверие к нему сильно пострадали.
Родители Жанны утверждают, что все деньги (более 25 миллионов рублей) были потрачены на ее лечение. При этом отказываются предъявлять чеки и документы.
Отец — Владимир Борисович Фриске — заявляет, что все отчеты предоставил полиции. На основании этих документов полиция сделала вывод: фактов мошенничества со стороны родителей не установлено.
Но раз так, почему родители Жанны не отвезли чеки в Русфонд?
По договору с фондом они обязаны были предоставить документы, подтверждающие целевой характер трат. А то, что не потрачено на лечение, подлежит возврату.
Вместо этого Владимир Фриске говорит: “Я уже приехал в Русфонд, чтобы дать им чеки, но понял, что в этой организации что-то нечисто, и отказался им предоставить отчет”.
Стоп. На каком основании он это решил? И почему, если есть договор, который так по-хамски нарушается, Русфонд не обращается в суд? И как понимать фразу, что “в этой организации что-то нечисто”?
Этих обвинений Русфонд как будто не замечает. Вместо того, чтобы объясниться с Владимиром Борисовичем, пускай со скандалом, в публичном пространстве, фонд в интеллигентской манере растерянно обещает: “приложить все усилия, чтобы пожертвования телезрителей, перечисленные на лечение популярной певицы, были найдены”. А возвращенные суммы потратить на лечение онкобольных детей, для которых это вопрос жизни и смерти.
Интересно, как он это сделает?
“КП” не раз обращалась в Русфонд с просьбой дать интервью по резонансной истории. Мы задавали вопросы устно, направляли их письменно президенту Льву Амбиндеру. Все — без ответа. А вопросов действительно не мало.
Во-первых, что это за договор, который так легко, а главное — безнаказанно можно нарушить?
Напомним, между Жанной и Русфондом был заключен договор, по которому денежные средства, собранные фондом в результате пожертвований свыше 900 тыс. телезрителей “Первого канала”, перевели на банковский счет певицы. Из собранных почти 70 миллионов рублей чуть меньше половины направили на лечение онкобольных детей (по желанию Жанны Фриске). Остальные деньги, вероятно, ушли Жанне.
Дмитрий Шепелев, гражданский муж и отец ее сына Платона, сообщил, что еще в апреле 2015 года передал банковские карточки родителям Жанны. На тот момент на счету оставалось 20 890 831 руб. Как считают сотрудники полиции, к 15 июня 2015 года, когда певица умерла, денег на ее карточках уже не было. Ее мать законно (!) сняла благотворительные деньги со счета.
Во-вторых, что намерен делать дальше Русфонд?
Правоохранительные органы в возбуждении уголовного дела отказали. Ничего не дало решение прокуратуры о дополнительной проверке. Полиция стоит на своем: оснований для возбуждения уголовного дела нет. Все доверенности подлинные, по документам все законно, фактов мошенничества не установлено. Однако народных денег нет.
Адвокаты Бориса Фриске посоветовали провести аудиторскую проверку счетов. И это обязательно надо сделать. Ради репутации и доверия телезрителей.
