Жора Крыжовников: комедия неисчерпаема, как наша жизнь
За плечами режиссера Жоры Крыжовникова три полных метра за три года. Как удается держать такой темп?
Три фильма за три года, не считая короткометражек, — это средний темп. Истории для короткого метра я написал давно, нужно было просто реализовать то, что лежало в столе. Съемки короткометражки “Нечаянно” заняли всего два дня с ощущением, что это самая лёгкая работа в мире. Полный метр же, на мой взгляд, быстрее, чем за год, сделать нельзя. Время работы над сценарием должно занимать не меньше 6-9 месяцев. Даже если есть наброски истории и параллельно идет предпродакшен, необходимо время, чтобы можно было вернуться и исправить возможные ошибки. Эта работа мне напоминает разбор шахматной партии, когда ты представляешь: а что будет, если фигура или герой пойдет таким образом? Где тупиковая ситуация? Чтобы просчитать все эти сценарные возможности, прописать их, сделать работающими, — для всего этого нужно время. Мне кажется, один фильм в год — это трудовой ритм, но не на износ. Тем более, Альфред Хичкок, Клинт Иствуд и многие другие кинематографисты с мировым именем работали и работают в таком режиме. Это тяжело, но зато интересно.
Отдыхаете после выхода картины?
Обычно я отдыхаю за тритментом или синопсисом следующего фильма. За неделю отдыха ко мне приходит тоска и хочется чем-то заниматься. Радость я испытываю в ожидании следующей истории. Так получается, что все мои сценарии активнее всего правились и дорабатывались именно в моменты такого отдыха, потому что была возможность оторваться от бытовой рутины.
Комедия — самый трудный жанр для создателей. Не все могут делать постоянно смешное кино. Вы по жизни тяготеете к комедии или просто хорошо усвоили законы жанра?
Наше дело — интуитивное. Я бы не хотел претендовать на место пророка. Я знаю некие системы. Например, те, о которых говорил мой мастер, Марк Анатольевич Захаров. У нас в мастерской звучала фраза: в 99% случаев это будет или не будет работать. Тем не менее, 1% всегда остаётся, и искусство — часто про исключения, а не правила. Комедия мне близка, я человек смешливый: люблю смеяться и шутить. Пока этот жанр совпадает с тем, что мне самому интересно.
Не истощается шутливость, набор шуток?
Набор шуток нужен человеку без чувства юмора, чтобы в трудные моменты выйти из положения. Я не коллекционирую шутки. Они должны рождаться из ситуации, в которой находится герой. Истощение может быть только психофизическое, связанное с непосильными задачами. Шутить, когда ты смертельно устал, или по-настоящему расстроен и переживаешь горе, конечно, трудно. Однако это вопрос к жизненной ситуации, и мне она пока шутить позволяет, поэтому я не испытываю истощения.
Когда вы задумываете проект, что для вас становится самым главным в нем? Именно комедийная составляющая? В задумке ваших проектов она всегда присутствует?
В первую очередь это радость от конкретной истории. Я зрительский режиссер, поэтому рассказываю истории, а не произвожу смыслы (по крайней мере, это не главная задача), не претендую на новое слово в философии. Когда появляется история, в которой для меня есть источник интереса, я готов работать. И я предвижу не только комедийные истории. У Александра Николаевича Островского есть пьесы, которые мне очень нравятся, но это не комедии, а настоящие драмы. Я бы хотел, например, на телевидении, потому что там больше места для этого, сделать современную “Грозу”, провинциальную историю про любовь. Сюжет Островского, перенесенный в наши дни. Так, как у нас это в фильме “Самый лучший день”. Для меня важно соединение персонажей и той жизненной человеческой ситуации, в которой они оказались. Мы, как минимум, год живем с придуманными людьми, и должен быть материал для того, чтобы это время мы не умирали со скуки. Надо любить героев, сопереживать им, нужно находить в них объём — они не должны быть примитивными. Мы стараемся сделать так, чтобы это были настоящие люди, не схемы, не маски, не говорящие ходули, чье каждое следующее слово легко предсказать.
Персонаж-функция вас не интересует?
Персонаж-функция — это элемент комедии положений или мелодрамы, этакие, опять же, маски: обманутый муж, неверная жена, ловкий любовник, злая, но хорошая в душе тётушка и так далее. Ими хорошо оперировали мексиканские, бразильские, аргентинские сериалы в 90-х годах. Мне это не очень интересно. Я бы хотел рассказывать такие истории, которые имеют отношение к человеку, ко мне, в том числе, но не напрямую. Я живу в Москве, а мои герои в провинции, но тем не менее я хочу их понимать и сопереживать им. Сопереживать маске невозможно — для этого её нужно сорвать.
Комедийная составляющая нанизывается на сюжет?
Это вопрос моего отношения к их неурядицам. Мне очень нравится, что делает режиссер Василий Сигарев. Мы смотрим на одних и тех же людей, только я отношусь к их жизненной ситуации, как к приходящему, тому, в чем можно найти позитивную сторону. Это вопрос оптики. Я вижу в этих людях надежду, а Василий доводит их до состояния полной безнадёги. Хотя у него выходит новый фильм “Страна Оз”, и может быть там все иначе, но тем не менее здесь вопрос жизненной позиции. Я оптимист, скорее холерик: сначала реагирую, потом анализирую, поэтому, возможно, мои герои тоже такие.
Давайте обсудим ситуацию вокруг “Страны чудес”. В ролике, показанном на Кинорынке год назад, вы рассказывали, какое получится кино, что ваш альянс с Дьяченко — это бомба. Вдруг вы делаете заявление в Facebook, что не имеете к этому фильму никакого отношения. Как это объяснить?
В том то и дело, что намерения и действия могут отличаться. Можно собираться поучаствовать в проекте, а потом передумать. Когда снимался ролик для Кинорынка, еще ничего не было снято.
И короткометражки “Нечаянно” там нет?
Да, мой фильм “Нечаянно” должен был войти в альманах как одна из частей. Но он не был выкуплен и мы так и не приступили к работе. Я хочу довести до всех, что не имею к фильму никакого отношения — ни как режиссер, ни как сценарист. Я максимально дистанцирован от “Страны чудес”.
Не возник ли конфликт интересов: две комедии одного режиссера выходят одновременно?
Конфликта не возникло и не могло возникнуть по простой причине. Есть только один проект Жоры Крыжовникова и это “Самый лучший день”. Все остальное — попытки сделать пиар.
“Самый лучший день” вы выпускаете в рабочем режиме, как я понимаю. Он выходит на Новогоднюю битву.
Премьера — 24 декабря. Мы сняли новогодний фильм с хэппи-эндом, где все танцуют и поют. Мы видим по реакции первых зрителей, что это никого не оставляет равнодушным. Все начинают напевать песню, которую мы приберегли для финала. У меня очень хорошее позитивное ощущение. Конечно, все финальные оценки расставит зритель в кино, но у меня большое удовлетворение от проделанной работы.
С Bazelevs вам комфортно работать?
Конечно. Тимур Бекмамбетов — один из лучших продюсеров России, потому что сам режиссер. Он прекрасно понимает все проблемы режиссера, знает, как помочь, как правильно сформулировать критику, как подтолкнуть в нужном направлении. У меня нет ни к кому в России большего доверия, чем к нему. Я рад следовать его советам.
Тимур Бекмамбетов еще и гениальный маркетолог, по моему мнению.
Конечно. Впрочем, я считаю, что это уже меньше имеет отношения к моей работе, это скорее Bazelevs Distribution.
Но ведь маркетинг начинается с девелопмента.
Безусловно. Марк Анатольевич Захаров, когда я у него учился, раз в полгода проводил так называемые воображаемые разговоры с директором театра. Нужно было убедить его взять постановку, рассказать, почему ее нужно ставить. Конечно, это была не совсем рыночная история, но даже Марк Анатольевич учил, что проект должен быть сформулирован в пяти предложениях так, чтобы слушателю захотелось это посмотреть, вложить в это деньги, время и репутацию. Когда мы инициировали проект “Самый лучший день”, я пытался увлечь Тимура Нуруахитовича, как зрителя. В какой-то момент он почувствовал интерес, но не сразу — первая версия сценария его не увлекла. Я переделал, представил кастинг, и в какой-то момент он сказал, что готов взяться за работу.
После премьеры “Самый лучший день” чем собираетесь заниматься?
Пока ни над чем не работаю. Запас идей не кончился, но до 24 декабря, скорее даже до 7 января, пока будет активно идти прокат, мне нужно будет освободиться от мыслей о проекте. Будет анализ того, что получилось и не получилось. За формулирование планов я возьмусь в январе.
Вы смотрите когда-нибудь свои фильмы вместе со зрителями?
Я смотрел обе части “Горько” со зрителем, короткометражки на фестивалях. Вообще, это испытание. Я раньше работал в театре и никогда не смотрел спектакль в зале, но слушал трансляцию. Есть возможность прослушать и понять, как реагируют на шутки, где молчат, как много кашляют. Есть такой театральный признак скучного спектакля — большое количество кашляющих людей. На слух легко воспринимать, а сидеть в зале тяжело. На двух “Горько” я высиживал, но каждый раз думал, что уйду спустя 10 минут, а потом оказывалось, что люди вовлекаются и реагируют. Конечно, это удовольствие и мощный энергообмен.
Бывает ли, что не возникает ожидаемой реакции?
Я никогда не прогнозирую реакции. Бывает сплошь и рядом, что мне смешно, а людям нет. Я смешливый человек — иногда меня спрашивают, над чем я смеюсь. Я рассказываю, что увидел в ситуации, её второй план, и люди понимают и присоединяются. Чувство юмора — вещь составная, сложная, нелинейная. Это как вопрос вкуса. Например, я не люблю абрикосы, но это не значит, что абрикосы — плохие. Это может быть наисвежайший, самый сочный абрикос в мире, но я возьму яблоко. С юмором похожая ситуация. Есть юмор физический, текстовой, репризный, ситуационный и так далее. И каждый выбирает свой.
Законы жанра вы знаете!
Всё же я учился у одного из лучших комедиографов СССР, поэтому всё, что касается теории и практики комедии, я знаю. Другое дело, что их надо переоткрыть для себя. Любую вещь мало знать — надо её чувствовать. Марк Анатольевич — мастер с большой буквы, но его законы могут не подходить мне или другому режиссеру, потому что всё это носит яркий отпечаток индивидуальности. Нужно искать свои законы.
Вы и сейчас немного оговорились, и в других интервью замечали, что не исключаете в дальнейшем работу с драмой. Не боитесь ли вы, что драматический фильм тоже получится комедией? То есть, не боитесь остаться в тисках жанра комедии?
В репутации комедиографа нет ничего плохого. Когда мы говорим “советское кино”, мы в первую очередь имеем в виду комедии. Как можно остаться в тисках широчайшего жанра, который невозможно вычерпать? Сколько десятилетий карьеры Эльдара Рязанова — все его фильмы разные. Но мне ближе Георгий Данелия с ноткой драмы, которая есть в его комедиях. Именно драмы, а не лирики. В “Афоне” герой приезжает в родную деревню, а тётя, которая его вырастила, умерла. Это драматическая ситуация. Лирика, конечно, есть в “Осеннем марафоне”, в “Мимино”, но “Афоня”, на которого было продано около 60 млн. билетов в СССР, занимает 14-е место среди самых посещаемых фильмов советского кино, — это комедия, которая оборачивается драматической историей. Здесь подлинное мастерство: мы смеемся, узнаем простого героя, который вдруг оказывается в экзистенциальном кризисе, не знает, как ему жить дальше, но появляется “ангел из самолёта” и его спасает. Я изучаю советское кино планомерно, отчасти с маркетинговой точки зрения. Например, наткнулся на фильм “Мачеха”, признаюсь только в этом году посмотрел — 59 млн. проданных билетов, а это такая драма, что Триеру и не снилось. Оказалось, что советский зритель готов был платить деньги за то, чтобы плакать. Однако если изучать кассовые советские хиты, комедии преобладают, конечно. Есть недоразумения, вроде фильма “Опекун”, у которого за 30 млн. зрителей, но это бессмысленный комедийный аттракцион, структурно разваленный, но в центре его — поездка к Чёрному морю. Народ был готов платить за это: не съездить, так посмотреть. Интересные феномены обнаруживаются. Я читал лекции во ВГИКе и Московской школе кино по советской комедии со своей точки зрения, как режиссера-практика, отмечая приёмы, типологию героев, сеттинги. Удивляет, насколько три “коня” советской комедии, Рязанов, Данелия и Гайдай, различны в типах своих историй. Просто совершенно разные миры, хотя все это советские комедиографы. Комедия неисчерпаема, как наша жизнь.
Караоке-комедию Жоры Крыжовникова “Самый лучший день” смотрите в кинотеатрах Эстонии с 25 декабря.
