ЭКСКЛЮЗИВ | „Наша сказка – про свободу. Про свободу быть собой“: Спектакль с Гудковым, Палем едет в Таллинн – что за кулисами?

29 мая на сцене концертного дома Alexela Александр Гудков, Александр Паль, Муся Тотибадзе, Марина Васильева, а также Евгения Борзых, Кирилл Иванов и Станислав Астахов (группа „Самое большое простое число“) представят полный веселья, волшебства и добрых надежд музыкальный спектакль „Потерянное зеркальце“. Нам удалось поговорить с генеральным продюсером проекта - Евгенией Мамедовой и выяснить, сколько стоит создать подобного рода спектакль, что входит в райдер звездных актеров и чего ожидать эстонскому зрителю от просмотра.

Евгения Мамедова – организатор культурных мероприятий на Кипре и театральный продюсер, чья страсть к творчеству и культуре начала формироваться задолго до её переезда на остров. Евгения родилась и выросла на Урале, жила в Москве, окончила факультет высшей школы бизнеса МГУ, но сразу после учебы переехала на Кипр, где занималась разными стартапами и всевозможными проектами. Несмотря на успешно развивающуюся карьеру, Евгения всегда ощущала недостаток социокультурного контекста и качественных событий, к которым она привыкла на родине: „То, что происходило здесь, настолько отличалось и уровнем, и качеством, и содержанием от того, к чему мы привыкли там и вообще, так сказать на большой земле, что у меня сформировалась огромная внутренняя потребность“.

Эта внутренняя потребность в изменениях привела её к решению начать заново и обратиться к своим страстям. Это дало толчок, и она начала активно вовлекать себя в культурную жизнь острова, организуя лекции по интересным темам и создавая сообщество единомышленников.

Со временем её усилия привели к формированию лояльного и тёплого комьюнити, которое ценило её работы и доверяло ей. С этой базой поддержки она стала организовывать массовые культурные мероприятия – концерты, спектакли и прочие события. Начав с приглашения различных артистов, которых сама любила и уважала, она вскоре перешла к созданию собственных театральных проектов.

В чем заключается работа продюсера в рамках проекта „Потерянное зеркальце?“

Работа генерального продюсера заключается в обеспечении успешной реализации конкретной идеи, которая вдохновляет команду и согревает ее сердца. Он ответственен за все аспекты производства, начиная от поиска финансирования и формирования команды и заканчивая решением логистических, бытовых и финансовых вопросов. В общем-то, продюсер – человек, который головой отвечает за то, чтобы все получилось, чтобы все удалось. Он находит средства, собирает команду, находит решение самым необычным вопросам – от бытовых до финансовых. Ну, совершенно любых: создаёт условия для того, чтобы идея вышла в свет и стала источником радости и восхищения для зрителей, то есть от идеи до аплодисментов и возгласов „бис“.

Ребята очень хотели сделать этот спектакль ещё до пандемии, но потом, собственно, произошло все, что произошло, и, конечно, этот план был отложен на несколько лет.

Почему за реализацию и продвижение спектакля взялась именно ты?

Мне кажется, что честный ответ будет - мне повезло. Я была знакома с группой „СБПЧ“, дважды организовывала для них кипрский тур. К моменту второго их тура у нас уже был спектакль „Я, Марлен“, и собственно, ребята знали об этом. Кирилл Иванов, фронтмен группы и автор музыки, а теперь и исполнитель нескольких ролей в спектакле, рассказал о своей идее создания музыкальной постановки по сказке. Ребята очень хотели сделать этот спектакль ещё до пандемии, но потом, собственно, произошло все, что произошло, и, конечно, этот план был отложен на несколько лет. Получается, прошлой весной, в мае, ребята предложили подключиться к постановке, войти в этот проект в качестве людей, которые смогут его реализовать. Ну, и мы смогли.

Насколько сложно в сегодняшних реалиях организовать театральную постановку? Ведь необходимо собрать в одном месте всех актёров, которые живут в абсолютно разных местах, да что там говорить, странах! Надо, чтобы они сыгрались на одной сцене...

Самое сложное, наверное, наладить контакт. Очень много сил уходит на то, чтобы преодолевать вот это расстояние. Роскошь живого общения все-таки остаётся именно роскошью, но, с другой стороны, это ровно то, для чего мы работаем и для чего мы спектакли создаём: чтобы люди приходили... и не кино смотрели, не в айфон смотрели, не скролили ленту новостей, а приходили с друзьями или за руку с мамой, папой, ладошка в ладошку, и сидели в обнимку, хохотали и были счастливы.

Это все про то, чтобы греться вокруг одного костра.

Я очень люблю онлайн за все те возможности, которые он нам даёт. Ну, правда, я сама человек интернета, выросшая на блогах. Да я и сама блоггер в каком-то смысле, но сегодня ценна именно роскошь живого общения.

Так что, да, все обсуждения, читки, репетиции проходили в онлайн-формате, а чтобы выйти финально, сыграться, до премьеры было два репетиционных блока. Один блок мы репетировали в Берлине, в октябре, а потом мы репетировали, естественно, непосредственно на Кипре, перед премьерой, и это был второй репетиционный блок, когда мы уже все собирали в театре со всей техникой, со светом, со звуком, в общем, полноценно. И 15 ноября на Кипре состоялась премьера, но будет честным сказать, что, как и в любом театре, премьерный показ, это, это как первая проба, спектакль как бы утрясается.

Скорее всего, если вы посмотрите „Зеркальце“, дважды, например, в двух соседних городах, то это будет немножко отличающийся опыт.

Следующий наш гастрольный тур, который был в январе, это Ереван, Тбилиси, Амстердам и Белград. Вот, я бы сказала, что в том туре мы уже как бы показывали такую совсем финальную версию, потому что в Ереване было ещё несколько очень ключевых репетиционных дней, где мы докрутили какие-то вещи, которые поняли после премьерного показа, и осознали, что можно доработать и улучшить. Сейчас спектакль имеет уже полноценный финальный облик, мы даже дописали к нему еще две песни.

В процессе мы сделали ещё несколько классных вставок... Опять же, спектакль - это живой организм, и бывает так, что в процессе игры шутки какие-то рождаются. Ты не можешь взять и по графику генерировать шуточки, но когда они рождаются, мы, конечно, берём их в работу. И потом, „Потерянное зеркальце“ очень украшен ими. Он как бы обогащается, и это классно!

Ты говоришь, что технически спектакль очень дорогой и сложный. Расскажи об особенностях этого спектакля, насколько сложно его перевозить за собой?

Когда мы только к этому проекту подступали, нам хотелось сделать такую очень ёмкую, мобильную и в хорошем смысле простую в перевозке вещь. В принципе, я не могу сказать, что мы не справились с этой задачей, потому что наш спектакль живет в 12 чемоданах.

У нас большая команда и у каждого есть свой личный чемодан на гастролях, и один чемодан, собственно, с реквизитом. Так мы и путешествуем.

Что касается технического райдера, то это абсолютно отдельная история, потому что вся та красота, которую мы получаем, достигается за счёт света и музыки. У нас фантастический художник по свету Иван Виноградов. Есть отдельный звуковой райдер, потому, что у нас живая музыка, живые музыканты на сцене, живой звук - нет никакой фонограммы. Безусловно, звучат аранжировки, но все поют вживую, все говорят вживую, нет ни единого предзаписанного диалога во всем мюзикле, а есть потрясающий звукорежиссёр, который идеально все сводит в одной точке. И это всегда новая работа – собрать все на том пульте, который у нас есть, на конкретной площадке, где мы находимся, с теми микрофонами, которые у нас есть в этот конкретный момент.

На самом деле, звуковой райдер у нас достаточно, скажем так, стандартный, тот, который необходим для выступления любого живого музыкального коллектива, но у нас дорогой свет. Вся красота во многом зависит от именно того, насколько выстроен свет.

Свет – это такая вещь, которая исчисляется в головах, то есть одна голова – один световой прибор. И вот аренда одного светового прибора в день стоит примерно 400 – 500€, а на таких вот спектаклях, которые не антрепризные, а которые хотят гастролировать, но при этом давать качественный визуальный ряд, как правило, может быть от 20, там, до 50 приборов. Вот и считайте, что получается...

А у вас сколько этих приборов в райдере? Влияет ли наличие оборудования на площадке на вашу решимость привезти спектакль в тот или иной город?

Это зависит от площадок: какие-то площадки могут иметь свои световые головы, какие-то площадки совершенно пустые, как это было, например, на Кипре. И в таких случаях мы отстраиваем все с нуля.

Чтобы установить вообще все то оборудование, которое нам нужно, получается очень сложная цепочка согласований, поэтому в каждом городе у нас есть свой локальный организатор. Через него мы подбираем свободные даты для нашего спектакля, затем технический директор согласовывает, подходит нам эта площадка или не подходит решительно. Мы смотрим, есть ли там необходимое для нас оборудование, нужно ли что-то довезти, или может она совсем пустая, и нам нужно везти абсолютно все. То есть все эти факторы очень сильно влияют на то, можем ли мы в итоге себе позволить вообще привести этот спектакль в город или не можем, потому что объективно обеспечение технического райдера на площадке может легко доходить до 20 000 € в день плюс стоимость аренды самой площадки, которая тоже в разных городах варьируется от 4 000 до 15 000 легко.

То есть я рассказала пока только про свет и звук, но ведь у нас ещё есть экран, либо проекционный, либо LED экран. У нас фантастический видеоряд, у каждой песни свои видеотреки, условные клипы, которые отрисованы чумачече талантливыми художниками. Собственно, смена декораций очень часто происходит именно за счёт визуального ряда. То есть таких вот прям декораций–декораций у нас не так много, но зато в самом спектакле у нас объёмные, классные, яркие костюмы.

Много факторов очень сильно влияют на то, можем ли мы в итоге себе позволить вообще привезти этот спектакль в город или не можем.

Возможно, ваши читатели уже видели их на разных промо-материалах: ну, правда, костюмы фантастические – радость какая-то, отрада... Вот смотришь на них, и хочется жить! То есть они такие, очень с характером. Спектакль сделан под крупную форму, нам хорошо на большой сцене. Совершенно гениальные наши художники по костюмам – Мария Левина и Полина Гречка - справились с задачей с нуля. Создали визуальный мир сказок: потому что да, аудиосказка существовала, и мы все слышали, как звучит Русалка-профессор, каким голосом поёт вор Солёный, как звучит Зеркальце, как оно говорит про себя, все всех слышали, но никто не знал, как они выглядят. То есть когда ты создаешь визуальный мир за другого человека, это большая ответственность, и с ней нужно справиться – и девчонки в этом плане, конечно, нереальные профессионалы, они вдохновлялись и вдохновляли!

В общем, все одновременно очень мультяшно, кинематографично, графично и как-то так стильно сделано. Перед ними стояла еще и большая задача, что при полном полете фантазии все это должно было быть мобильным. Они справились.

Если говорить именно про Эстонию, про Таллинн, насколько тяжело, дорого сюда привезти спектакль?

Достаточно адекватно. Раз мы к вам едем, значит, мы можем себе это позволить. Пока с Таллинном у нас очень чудесно складывается диалог – и с организаторами, и с площадкой, и с подбором необходимого персонала. Так что все очень спокойны за то качество, которое будет, собственно, воспроизводиться.

Стоимость: шестизначное число и первая цифра – не единица.

Во сколько обошлась постановка? Сколько было инвестировано в проект?

Обязательно называть сумму?

Желательно :)

Давайте, скажем так: шестизначное число и первая цифра – не единица.

Что входит в эту сумму?

В стоимость инвестиций создания спектакля входит множество компонентов. Это не только затраты до момента выпуска, но и затраты на поддержание спектакля в будущем. Сюда включаются гонорары, костюмы, техническое оснащение, контракты по авторским правам, репетиционные блоки, хранение и обслуживание оборудования и костюмов, постоянные расходы на докупку материалов и замену техники, а также команда людей, работающих как на сцене, так и за её пределами. Эти затраты можно сравнить с поддержанием ребёнка: первоначальные затраты на его рождение и затраты на его воспитание и развитие в будущем. Успех спектакля зависит от его способности обеспечивать себя без внешней финансовой поддержки, только за счёт любви и поддержки зрителей.

Честно вам скажу, в любом стартапе ты всегда думаешь, что проект будет в два раза дешевле, в три раза быстрее. Мне кажется, что даже при наличии какого-то очень большого именитого инвестора выпуск любого продукта это всегда огромный челлендж, это всегда только командная работа. Это всегда местами какая-то магия и вообще, какая-то эзотерика, потому что случаются какие-то чудеса, которых не должно было происходить. И, естественно, входя в этот проект, мы все абсолютно думали, что он будет проще, что он будет дешевле. Несмотря на то, что ты всегда закладываешь деньги на дополнительные риски, на непредвиденные расходы, их все равно становится ещё больше.

Например, мы думаем, что смета за что-то там составит, допустим, 20 000 €, а она берет и составляет ровно x2, и ты смотришь на все это и понимаешь, что, ну, это не проблема, это задача. Значит, давайте думать, как мы можем её решить. И вы знаете, способы находились. Вот это удивительно.

Кто изначально поверил в проект, кто стал тем самым инвестором?

Это мы, наша команда. Мы сами вкладывали, мы – как организаторы культурных мероприятий на Кипре, и опять же, мне хочется сказать, что это условно, весь Кипр, там наша аудитория, которая выбирает наши мероприятия годами, которая приходит на наши лекции, мероприятия... Сгенерировалась какая-то сумма, и мы её вложили в создание „Потерянного зеркальца“, потому что нам показалось очень важным, чтобы он был у этого мира.

А у этого „мы“ есть имя?

Мы – Евгения Мамедова и Надежда Тихончук.

Расскажи про команду, про бытовой райдер актеров: насколько они требовательные, насколько сложно с ними работать?

У нас самая, мне кажется, демократичная команда в мире. Ну, то есть это правда: дело в том, что для всех участников процесса это не какой-то сверхприбыльный, ультраприбыльный проект. То есть это адекватный, хороший рабочий проект, но он точно не несёт каких-то невероятных золотых гор и амбиций для каждого его участника. При этом этот проект делает команда друзей, которым всем очень не все равно, и я полагаю, что у каждого из них и, наверное, у нас тоже, могли бы быть какие-то другие приоритеты, которым было бы логично отдавать предпочтения.

Спектакль настолько замешан на любви, на какой-то дружбе, на созидательном процессе, на хиханьках и хаханьках, на приключении, что это абсолютная атмосфера стартапа – не корпорация, которая чётко работает по часам с очень структурированным и железобетонным планом действий. У нас, безусловно, есть свои процессы внутри команды, и они отстроены очень хорошо, но внутри этих процессов какая-то, ну вот, правда, свобода, дружба, творчество... Мне бы очень хотелось, чтобы так и оставалось.

У нас адекватный совершенно райдер, как мне кажется. Чтобы не утяжелять спектакль, например, мы обязательно в каждом городе ищем заранее гримера, чтобы не возить его с собой. Это кропотливая работа: у нас прописаны и отфотографированы все образы каждого актёра, и порой необходимо за считанные минуточки превратиться из одного героя в другого. Гримеры заранее обучаются этому.

Наша сказка, она очень сильно про свободу, про свободу быть собой, что очень плохо рифмуется с тоталитаризмом.

У нас нет таких историй, а-ля что нам необходим m&ms одного цвета в вазочке, нет. Мы просим всегда отель 4* звезды, иногда это 3 звезды, но объективно, опять же, задача в чем – чтобы было не шумно, чтобы не было никаких посторонних запахов, которые часто есть в отелях более низкой категории. Главное – шумоизоляция и время пути до площадки. Мы большая история, мы дорогие, и любой день простоя – это дорого. Еще у нас очень долгий монтаж: наша техническая команда заходит на площадку минимум за 10 часов до начала спектакля, это самый-самый минимум, а, как правило, это все 16, а то и 20 часов. Надо понимать, что этим людям очень важен качественный отдых в аккуратном, спокойном, чистом месте. Поэтому никаких сверхвещей у нас нет, да и не могло бы, наверное, быть, потому что, повторюсь, у нас большая команда.

Как ты думаешь, как получилось, что еще в 2021 году героев сказки озвучивали люди, которые на сегодняшний день являются достаточно оппозиционными российской власти?

Наша сказка, она очень сильно про свободу, про свободу быть собой, что очень плохо рифмуется с тоталитаризмом, вот и все. Ещё мне кажется, что нужно быть правда очень прогрессивно мыслящим человеком, чтобы вот так очень смело проявляться: объективно, сказка детская, но не детская. При этом она очень, очень трогательная и очень правдивая, она очень честная, и там, в общем то, нет героев, которые за все хорошее и против всего плохого. Сказка честная в том, что она показывает жизнь с самых разных сторон и раскрывает каждую личность. У нас нет ни одного такого, прям однозначно положительного, канонически-чудесного, зефирного героя – там у всех какие-то свои косяки, особенности. Кому-то важно нравиться другим людям, кто-то не умеет говорить правду, кто-то вообще вор. Каждый из этих героев имеет право на свой собственный путь, и повторюсь, это правда очень сложно рифмуется с тоталитаризмом.

В оригинале сказки на ручке зеркальца изображена Кремлёвская башня. Скажи, исходя из сегодняшних реалий, вы изменили эту деталь или оставили нетронутой?

Конечно же мы её изменили, и мне, кстати, кажется, что с художественной точки зрения сказка от этого даже выиграла, потому что сейчас это сказка про Зеркальце с осколком звезд. В самом начале произведения зеркальце осознает себя в ломбарде. Мы слышим великолепный голос Жени Борзых: чистый, как колокольчик и мысли Зеркальца, которое пытается осмыслить себя, что оно вообще, что за осколок звезды в ее рукоятке. Увидит ли она когда-нибудь эту звёздочку? Потом она отправляется в огромный свой путь, и вот увидит или нет, вы узнаете сами, если досмотрите сказку до конца. Вот такая история. Звёздочка красная сменилась на звёздочку другую, более глобального, вселенского масштаба.

Но в сказке сохранились очень многие вещи, связанные с таким постсоветским культурным наследием, с нашим культурным кодом: эскимо, профилакторий... Будет очень много отсылок. В сказке очень много юмора, и она объединяет взрослых и детей. Кстати, на премьере было очень здорово: зал был напополам детско-взрослый. И в какой-то момент поднимается детский смех, утихает. Тут же взрослые начинают хохотать в следующем месте, утихают. Опять дети начинают гоготать и смеяться. Каждый какой-то момент рассчитан на свою аудиторию. Ну и вообще, мне кажется, что, наверное, любая талантливая работа, она как раз универсальна, то есть она говорит на каком-то таком языке, который понятен всем.

Что ожидать эстонскому зрителю от спектакля?

Свидание с собой, со своей душой, возможно, со своим внутренним ребёнком. А ещё лучше, наверное, вообще ничего не ожидать, а просто отдаться этому опыту. Постараться максимально выключить любые оценочные суждения и попробовать просто прожить, просто впитать происходящее. Прийти в зрительный зал со словами: „А подарю-ка я себе эти два часа чистейшего удовольствия“.