"Меня учили защищать слабых!“ Дима Зицер - об учебе, мотивации детей и переходе на эстонский язык обучения
Дима Зицер, наверное, – единственный педагог, который собирает такое огромное количество противоречивых отзывов. Он – учитель, писатель, блогер. А еще – один из основателей гуманистической неформальной педагогики, которая строится не на принуждении к учебе, а на полной свободе от воспитания.
Дима Зицер любит ставить аудиторию в тупик, предлагая человеку самому ответить на заданный вопрос. Он очень эмоционален, активно задает публике встречные вопросы, вовлекая ее в интересную дискуссию.
„МК-Эстония“ побывала на открытой встрече в клубе „Кардис“, которая прошла в Таллинне. Эмоции в зале просто кипели, и люди активно задавали вопросы специалисту по необычной педагогике. Вот о чем говорили со специалистом жители Эстонии.
„Не задавай вопросов, мне не до тебя…“
– Как мотивировать ребенка учиться?
– У меня встречный вопрос: „А как вам удалось его отучить? Как у вас это получилось? Ведь, кроме вас, никого с ним рядом не было“.
Хорошо, я тоже взрослый, поэтому сформулирую по-другому: никого не было рядом, кроме нас. Кроме взрослых.
Представляете, человек родился уже любопытным, ему было интересно абсолютно все, он старался все исследовать. Человек рождается, и в эту секунду начинает учиться. Более того, он учится страстно и с увлечением. Ребенок хочет пальчиком залезть в любую дырочку, лизнуть любой предмет. Он прекрасно изучает закон всемирного тяготения, когда его игрушки летят из кроватки. И многие мамы знают, что порой это происходит беспрерывно. Ребенок кидает игрушку, мама поднимает, ребенок опять кидает, мама поднимает. Вам кажется, что он дурачок какой-то? Нет. Он просто учится. И учится не останавливаясь.
Так как мы умудрились сделать так, что человеку, например, в 7 лет, вдруг все стало неинтересно? Ко мне приходят родители со словами: „Вот, ребенка ничего не интересует!“ И опять же я спрашиваю: как вам это удалось?! Для того чтобы ребенок разучился учиться, его долго-долго нужно бить по рукам.
– Как это?
– Я напомню, как бьют по рукам. „Подожди, не задавай пока вопросы, мне сейчас не до тебя“, „Давай на эту тему мы поговорим, когда ты немножко вырастешь“, „Ну зачем тебе это надо, я же уже сто раз говорила…“, „Вот когда пойдешь в школу, там тебя научат“… Знакомые фразы?
Я могу со всей ответственностью сказать, что дети учатся очень быстро. Вот они и заучивают такой урок, что лучше ничего не спрашивать, лучше не быть любопытным. Общество, а иногда, к сожалению, и близкие, предпочитают, чтобы я не был любопытным. Так думает ребенок.
А потом вдруг взрослые спрашивают: а почему ребенок не хочет учиться? Учеба – это самый интересный процесс на свете, это я вам точно скажу. И если человека не разучать учиться, не запрещать учиться, то он и продолжит учиться с удовольствием.
– И все же, есть способы мотивировать ребенка?
– Только не манипуляциями и насилием. „Я могу унизить тебя, отобрав то, что ты любишь…“ Это насилие. „Я могу подкупить тебя. Если будешь хорошо учиться, то я куплю тебе что-то. Я сделаю из тебя немного проститутку – продай мне свое время и свой интерес“. И так далее. Это манипуляции.
Если мы говорим о мотивировании, есть только один верный и вечный способ. И это касается не только детей. Любой человек будет замотивирован, если твердо знает, зачем это ему нужно. И задача учителя, если мы говорим о школе, – сделать так, чтобы ребенок сам об этом рассказал. Это и есть современная педагогика.
Дискриминаторы и дискриминируемые
– А если ребенок еще маленький? Как он может понять, что ему надо? Он же еще многого не знает.
– У меня для вас есть очень важное сообщение. В любом возрасте, даже самом маленьком, ребенок отлично знает, что он хочет. Знает не хуже, чем мы с вами. И вы сейчас говорите то, что 150 лет назад мужики говорили про женщин: она не понимает, что ей надо.
Так говорят все дискриминаторы о дискриминируемых. Дискриминаторы думают, что все глупее их. Сейчас современная школа построена так, что учитель имеет власть: учитель может продавить и может заставить. Это очень плохо.
– Но родители же хотят, как лучше для ребенка…
– Да, дети действительно нуждаются в нашей опеке и зависимы от нас. Но делает ли их это менее личностными и значимыми, чем мы сами? Согласитесь, большой соблазн ответить „да“. Сразу в памяти всплывает фраза: „Вот ты сначала поживи с мое, а потом будешь рассказывать, как надо“.
Или: „Откуда тебе знать, что такое хорошо и что такое плохо? Вот у меня и опыт такой-то, и образование…“
Ну и что? Вы так говорите, потому что ближе к смерти? Или почему? Неужели все это делает вас выше или умнее? Ну только если образованнее. И то отчасти. Поэтому второй пункт педагогики – это личностное отношение. Учитель – это не статус, а профессия.
Вы любите своего ребенка? Тогда сделайте его жизнь комфортнее!
В чем выражается забота?
– Как тогда помочь своему ребенку?
– Мы любим своих детей. Это правда. Мы заботимся о них. Но забота заботе – рознь.
Пример: мама говорит ребенку: „Тебе не идет эта кофточка. Сними!“ Или: „Надень шапку. Холодно“. И мама в этот момент не обращает внимания на то, что ребенок стоит весь потный и красный, и ему совсем не хочется надевать шапку. Но мать в этот момент, как ей кажется, проявляет заботу.
Мы можем помочь своим детям, постаравшись сделать их жизнь добрее, ярче, красивее, интереснее. Их жизнь, а не свою. Это ключевое.
Я сейчас приведу пример, и вы поймете. Родители выбирают ребенку школу, в которой, на минуточку, он проводит очень много времени. А ему там плохо. Ему там не нравится. Так если вы любите ребенка, зачем вы это для него сделали? Поэтому, на мой взгляд, если вы хотите помочь ребенку, вы должны сделать его жизнь комфортнее.
– Что тогда делать? Не ходить в школу?
– Практически все дети ходят в те школы, которые для них выбрали родители. Это неправильно. Сейчас вы можете сказать: „А если нет школы, в которой ему хорошо?“ Можно учить дома. Бывает домашнее обучение или семейная форма обучения.
А в идеале – создать свою школу. Вы скажете – невозможно? Я отвечу: все возможно. Особенно если мы говорим про Эстонию. Здесь огромная вариативность при автономии школ.
Приведу жесткий пример. Приходит жена к мужу после работы и говорит: „Слушай, я испытываю на себе сексуальное приставание начальника“. А семья живет в маленьком городе, и другой работы нет. Муж ей отвечает: „Другой работы нет, нужно потерпеть“. Это же не нормально.
Я объясню, как это относится к школе. Я абсолютно уверен, что в случае с мужем и женой если не 100% мужей, то точно 99% скажут: уходи с такой работы. При этом, к моему огромному сожалению, если к родителям приходит ребенок и говорит, что ему плохо в школе, то очень большой процент взрослых отвечает: ничего не поделаешь, мы все через это проходили.
Пример – жесткий, но честный.
– Если ребенок и родитель по-разному видят ситуацию, к кому вы больше прислушаетесь? Ведь среди детей тоже встречаются манипуляторы.
– Меня просто в детстве учили защищать слабых. Да и вас, наверное, тоже.
Что касается манипулирования, то тут я и согласен, и не согласен одновременно. Скажите, а кто детей научил манипулировать? Я отвечу: всему тому, что делают дети, они научились у взрослых. Ведь очень удобно считать, что сам я – ангел во плоти, а у меня вырос непонятно кто. Это неправда. Манипулировать человеком могут научить только мама с папой.
Безусловно, есть характер, есть гены, но модели поведения ребенок учится исключительно дома.
„Важна не таблица умножения, а ты сам!“
– Ваша методика. Какая она?
– Суть учебного процесса – в том, что человек развивает себя. В школу нужно ходить для того, чтобы познавать себя и познавать мир вокруг себя, учиться строить связи между собой и миром. Школа не равно знания.
Вот вы помните формулу производства серной кислоты? Нет? А вы это проходили в девятом классе, между прочим. Лично я ее помню только потому, что мне этот билет достался на экзамене. Вопрос: почему мы ее не помним? Ведь это было так важно. Или нет? Зачем мы вообще ее учили?
Еще один вопрос: вы считаете, что таблица умножения нужна? Тогда умножьте 14 на 276 в уме. Мало кто может быстро умножить эти числа. Так зачем, спрашивается, таблица умножения? Или таблица умножения – только от 9 до 9?
Заметьте, я не говорю, что ее учить не надо. Я задаюсь вопросом „Зачем?“
Мне тут привели пример, что изучение таблицы умножения – первый шаг к умножению в столбик. Я согласен. Но опять же вопрос: „Зачем?“ Зачем мальчику, например, в 12 лет умножать в столбик, если у него в кармане лежит телефон?
Да, в наше время не было современных гаджетов. У нас не было выбора. А у сегодняшних детей он есть. Я могу сказать, что самая интересная тема для изучения для каждого человека – это он сам. Поэтому, как у учителя, у меня есть только одна тема, чтобы объединить всех учеников – это сам ученик. Каждый по отдельности. То есть учебный процесс должен проходить через каждого. У каждого из нас есть гибкие навыки.
Жестко или гибко?
– Что это?
– В современной педагогике принято делить так называемые знания на hard skills и soft skills. То есть на жесткие навыки и гибкие навыки.
О том, что такое жесткие навыки, мы уже поговорили. Это, грубо говоря, пресловутые таблица умножения и формула производства серной кислоты. Это то, что нам как будто нужно выучить. На таких жестких навыках школа стояла очень долго, с конца XIX века уж точно.
Вспомнить хотя бы советскую школу, которая была устроена по немецкой системе. Немецкая система – это совершенно закрытая история. И я ее не ругаю. В то время просто очень быстро нужно было обучить огромное количество человек прикладным вещам, таким, как таблица умножения и счет в столбик.
Но время идет. И сейчас мы, в отличие от людей XIX века, не знаем, что будет с нами послезавтра. А если дети не знают, что будет послезавтра, то мы должны научить их ориентироваться в текущей ситуации. И это превращается в намного более принципиальную вещь, чем изучение таблицы умножения.
Часто учителя говорят: „Нужно знать таблицу умножения, чтобы считать деньги“. Я на это отвечаю: „Пусть у вас будет столько денег, чтобы их можно было посчитать, используя только таблицу умножения“.
К сожалению, это – очередная взрослая неправда. Поэтому самое важное – понять, что происходит вокруг меня, и как устроен мир здесь и сейчас.
– Гаджет – друг или враг?
– Приведу пример, на котором объясню. Начинается урок. Учитель выходит к доске со словами: „Так, тишина в классе! Внимание!“ И еще стучит по столу на всякий случай.
И сидит ребенок, думает: „Учитель, почему я должен тебя слушать? Я эту информацию секунд за 40 в телефоне найду“.
Часто мне говорят: телефон может отключиться, и что тогда? Ох, как я „люблю“ этот аргумент! Сразу представляется картина: на улице зима, ночь. Ты идешь, и вдруг попал в лес. Там ты, естественно, заблудился. С неба начали падать камни, а из берлоги вылез медведь, и именно в эту секунду тебе нужно умножить 15 на 32. Ну серьезно?!
Поэтому мы не должны ребенка постоянно „ловить“ на то, что у него может отключиться телефон.
„Ну пока еще не отключался, пап. Да и у тебя не отключался“, – так он ответит. И будет прав. Поэтому это – не аргумент. То есть это – аргумент, но подобный тому, что, мол, если ты таблицу умножения не выучишь, то у тебя будет неблагополучная жизнь.
Поэтому, вы уж простите меня, в тот момент, когда у ребенка в кармане лежит телефон, очень сложно убедить его, что телефон может отключиться. Ну хорошо, допустим, что он все же отключился. Можно же взять зарядку у друга и зарядить. Но все же, согласитесь, что это какая-то очень странная гипотетическая ситуация, что именно в тот момент, когда у меня отключится телефон, мне жизненно необходимо будет посчитать в столбик.
Учебу нужно пропускать через себя
– Но есть же какие-то общепринятые программы обучения. Классика, в конце концов. Как это можно совместить со „здесь и сейчас“?
– Расскажу один случай. Это было давно, но телефоны у детей в то время уже были. И я проводил урок по Оскару Уайльду. Думаю, с чего начать… Может, „Портрет Дориана Грея“, или „Мальчик-Звезда“? Короче, не знаю, что делать.
Потом говорю детям: „Так, достаньте все быстренько телефончики и откройте первую ссылку на Оскара Уайльда“. И они нашли все разное.
И мне просто и в голову бы не пришло построить урок так, как дети мне в этот момент подсказали! Потому что даже если вы сейчас погуглите, то Google выдаст портрет Оскара Уайльда, где он сидит весь в мехах. И мы с детьми поговорили и про начало века, и про декаданс, и про романтизм, и про то, что сейчас происходит с культурой…И я вам слово даю, что сам я этого не смог бы сделать.
Безусловно, я педагог, и я обладаю этими знаниями, мои педагогические инструменты – в порядке. Но в ту секунду, когда это шло именно от детей, получилась совершенно потрясающая история.
Могу привести еще один пример, но это – больной пример. До войны я работал не только директором в школе „Апельсин“ в Петербурге, но и учителем литературы. И 25 февраля 2022 года в 10-м классе мы начинали изучать „Преступление и наказание“. Так совпало.
И вот мы сели, а я говорю им то, что думаю в этот момент: „Дети, единственное, в чем я могу вам позавидовать – это то, что сейчас мы начнем изучать произведение, которое, возможно, дает ключ ко всей этой мерзости, которая происходит на наших глазах“. Повторю: мы начали изучение этого произведения 25 февраля 2022 года. И мы в итоге не могли остановиться до конца учебного года. Дети сами не давали мне закончить.
Я сам очень люблю Достоевского, но признаюсь, мне никогда не приходилось им заниматься с детьми 3,5 месяца. А все – потому, что это произошло через них, через ситуацию. Эта ситуация дала возможность детям что-то сказать, что-то понять и где-то выдохнуть.
Я считаю, что школа должна быть такой. И я знаю людей, которые таким образом умеют вести математику. Это – недоступное для меня искусство.
Я считаю, что когда я учился, математика была у меня украдена, как и у многих других. Мне говорили: „Ты должен это знать, потому что без этого ты не сможешь жить и не станешь счастливым“. По мере нашего взросления мы понимаем, что нас обманывают, и все это – неправда.
И когда я уже стал директором, то начал посещать уроки математики. И знаете, я обалдел от того, насколько это может быть значимо, круто и глубоко. Потому что учителя крутые.
Мы – заказчики образования!
– К сожалению, не во всех школах есть такие учителя.
– Запомните: какие учителя – зависит только от вас. Я очень хорошо помню историю, когда моя дочь училась в 7-м классе. Это было в Израиле. В школу пришла новая учительница географии, и она орала на детей, хотя в Израиле такое не принято в принципе.
Дети пошли к директору, а директор сказал: извините, у меня нет другого учителя. Я с ней поговорю. Директор с ней поговорил, а она продолжила орать. И тогда дети устроили забастовку. Абсолютно все родители этого класса их поддержали.
После этого у детей пару недель или даже месяц не было географии, пока не нашли нового учителя.
Это – важный и сложный момент. Я не хочу говорить неприятные вещи, но когда мы к школе относимся так – мол, ну что делать, ну дало нам государство такую школу, надо терпеть – это наследие прошлого. Я это и по себе чувствую. Но так нельзя!
Ведь каждая школа по определению – частная. Школа сделана по вашему заказу и на ваши деньги. Поэтому заказчик образования – народ, что и написано в Законе об образовании Эстонии.
Это – первое, что я проверяю, когда приезжаю работать в ту или иную страну. Поэтому только вы – заказчики образования, а государство – исполнитель.
О переходе на эстонский язык обучения
– Эстония полностью переводит обучение на эстонский язык. Дети этого в большинстве своем не хотят, и, судя по вашей методике, заставлять их неправильно. Так что же делать?
– Мне не кажется, что это делается умно. Я считаю, что школы все же должны перейти на эстонский язык, но это не нужно делать „по рычагу“, одним ударом. Это – неграмотный ход. Причем настолько неграмотный, что я думаю, будет откат назад. От этого никуда не денешься.
Через 1–2 года будет второй заход. Я еще раз повторю: я – за то, чтобы школы перешли на эстонский язык. Вопрос в том, что можно было бы безболезненно это осуществить лет за 10.
Что делать родителям? Искать школы, которые относятся к этому вопросу мягче. Которые понимают, что коммуникация на уроке и коммуникация вне урока может быть на разных языках. В Эстонии такие школы есть. Не те школы, которые саботируют решение, потому что в таких ситуациях ребенок окажется внутри конфликта. А именно там, где говорят: „Ок, мы все понимаем“. И делают плавный мягкий переход.
