Малежик в преддверии гастролей в Эстонии: мои песни делают больше работы, нежели я схвачу флаг и буду...

Он на сцене уже почти полвека. На этом творческом пути была и работа со столь известными музыкальными коллективами, как “Веселые ребята”, “Голубые гитары” и “Пламя”, и исполнение его песен такими мастерами эстрады, как Ирина Понаровская, Альберт Асадуллин, Вадим Казаченко, Ярослав Евдокимов, Катя Семёнова, и, конечно, сольная деятельность самого Вячеслава Малежика — композитора и поэта с гитарой и неповторимым тембром голоса.

С этим тембром для нас слились, например, “Двести лет цыганка мне жизни нагадала, жизни чашу полную, сытость без хлопот…”, или “Провинциалка, провинциалка… А эскалатор бежит, а эскалатор не ждет…”, или “Я мозаику сложу из разбившихся зеркал, свой корабль снаряжу в дальний путь-воспоминанье, а потом вам расскажу, что я понял, что узнал, с кем дружил и с кем дружу, как держал я обещанья…”.

25 апреля Вячеслав Малежик выступит в Центре русской культуры в Таллинне, а 26-го — в Йыхвиском концертном доме. Накануне этих концертов Вячеслав Ефимович дал интервью издательству “Инфоринг”, выступающему организатором тура, и в этой беседе прозе жизни Мастер противопоставил свои новые стихи.

- Вячеслав Ефимович, у вас на официальном сайте вывешено стихотворение-поздравление с новым, 2015 годом, которое можно назвать вашим ответом кризису. Оно называется “Мы возьмем и назло им тихонько споем”:
Мы позволим, друзья, не сожрать нас невзгодам,
И согреем друг друга душевным теплом!
Пусть пугают газеты, курс рубля, непогоды –
Мы возьмем и назло им тихонько споем…
Как вообще у вас ощущения, настроение в кризис?

- С точки зрения выживаемости, я все-таки имею определенный “жировой запас”, чтобы особо не бить тревогу. С другой стороны, я настолько привык работать много, что сейчас ощущаю нехватку количества концертов. Если раньше я на благотворительные концерты откликался через раз, то сейчас езжу чаще, чтобы на этих концертах пополнить тот энергетический запас, который артисты, работающие вживую, получают от зрителя. Завтра вот поеду в общество слепых петь.

- А вот почему “тихонько споем”? Почему не “во весь голос на митинге протеста с требованием „долой“?

- Я не люблю эти митинги. Мои песни делают больше работы, нежели я схвачу флаг и буду, как, помните, Чарли Чаплин в фильме “Новые времена”, — он там вылезает из колодца, берет в руки знамя и за ним выстраивается демонстрация. Я не чувствую себя вот таким вожаком. А в том, что мои песни работают, можно убедиться, даже если взять хотя бы “Сердце мое пополам”. Этой песне по поводу Украины ровно год.

- Да, вот из нее строчки:
Трещали чубы у холопов,
Ругались паны на Майдане.
Ежевечерне Европа
Смотрела кино на экране.
Сердце мое пополам.
Предчувствие гражданской войны.
На небе получим сполна.
Дожить бы нам всем до весны…
Это было написано еще до Донбасса?

- До Донбасса и до Крыма. Только начали покрышки жечь на Майдане.

- Вы говорите, что своими песнями сделаете больше, чем размахиванием флагами. Но как — если песни в основном про любовь, а не “смело, товарищи, в ногу”?

- Когда я еще учился в школе и в институте, было такое понятие — партийность литературы. Тогда считалось, что какой-нибудь Фет или Майков отвлекали своими стихами трудящихся от борьбы за светлое будущее. А я считаю, для того, чтобы понять, насколько ужасна та же гражданская война, нужно “окунуться” чуть-чуть, “высушить крылья” и взглянуть на весь этот ужас со стороны, чтобы от него отказаться. Это тоже метод борьбы — когда ты на холодную голову подумаешь, чтó ты теряешь, вступая в эту борьбу. Хотя я, например, побывав два раза в Афганистане и не будучи очень солидарен с позицией нашей партии и правительства, отлично понимал ребят, которые там дрались не за исполнение “интернационального долга”, а уже за совершенно другие ценности — в частности, за своих товарищей, которые погибли вчера.

- До какого-то момента человек, конечно, может оставаться над схваткой и призывать не к каким-либо политическим целям, а к общечеловеческим, но всегда важно любому уловить тот момент, когда надо уже становиться просто патриотом своей страны.

- А что, нельзя быть патриотом, распевая песню? Даже “Сердце мое пополам” — это, что, не патриотизм? И потом, вспомните про фронтовые агитбригады, которые пели песни, и это считалось не меньшим делом, чем идти в атаки. На передовую приезжали и Шульженко, и Русланова.

- Вячеслав Ефимович, вы на сцене без малого пятьдесят лет…

- С шестьдесят седьмого года.

- За этот период много чего произошло в стране. Можно написать историю политическую, можно экономическую. Художник, как человек с оголенным нервом, тоже ведь обобщает прожитое. Не в плане истории музыки, а с точки зрения состояния умов и душ людей — как бы вы пройденное за эти десятилетия определили? Что с нами произошло?

- Я думаю, мы сильно повзрослели, стали более мудрыми. Во всяком случае, то, что произошло последнее время с Украиной, с Крымом, с Немцовым, как бы подытожило некий период. Люди обладают определенной мудростью, и, мне кажется, многие понимают: а стоит ли во что-то ввязываться оголтело, нужно ли устремляться, образно говоря, за попом Гапоном или Азефом, с петицией к царю-батюшке и громить несогласных?

- У вас в творчестве и раньше присутствовала детская тема — можно вспомнить хотя бы давнюю песенку про “лилипучего лилипутика”. А недавно была подготовлена целая книжка ваших стихов для детей…

- Книжка — шикарная… Я даже хвалю не себя, а в большей степени художниц Таню и Катю Очередько — моих племянниц из Киева. Они, по-моему, здорово иллюстрировали мои стишки и сделали их более выразительными, что ли… Могу почитать. Например:
Я попугаю попугая.
Скажу ему, что он дурак.
Ответит он: “Я это знаю.
А ты-то умный…”

- Так и напрашивается окончание фразы: “или как?”.

- Правильно, товарищ! Дальше:
Крокодил проглотил Вчерашний День.
И не хочет его отдавать.
Я б сразился с зубастым, только мне лень.
Буду лучше Завтра встречать.

- Философское…

- В кафе на чашку кофе
Слон даму пригласил.
И вместе с ее сердцем
Посуду вдрызг разбил.
***
Бобер вгрызается в деревья,
Чтобы построить себе дом.
И не хочу я маме верить,
Что грызть науки мне потом.

- А почему вообще детская тема для вас так важна?

- У меня три книжки взрослых выходили, и сейчас практически готова — иллюстрации делаются — четвертая, которую я назову “Герой того еще времени”. Кстати, там я вообще вдруг написал поэму почти в пушкинском размере, с ней можно познакомиться на моем сайте www.malezhik.ru в разделе “Неизданное”. Я описал там давнишнюю историю своих отношений с одной камбоджийской “принцессой”.
Так вот о детской книжке… Старший сын, который нам с женой двух внучек принес, попросил, чтобы я записал пластиночку колыбельных песен. Я сначала сказал, что это будет грустно и скучно, — действительно, повеситься можно, если будет, скажем двенадцать песен вроде “Спи-и, моя-а ра-адость, усни-и-и…”. Но потом начал вспоминать, что я написал своим детям и внукам, и набралось этих песенок довольно приличное количество. После чего я и решил записать их. Когда я закончил эту работу, то подумал, что все песенки можно объединить общей идеей театра мультиков “Шкатулка”, и тот факт, что у меня героями этих песен зачастую были мои дети и внуки, меня не остановил в желании их опубликовать, поскольку Кокоша с Тотошей у Чуковского, наверное, тоже были какими-то его дальними родственниками.
К записи этой пластиночки я привлек свою жену, которая когда-то заканчивала Школу-студию МХАТ, и она довольно лихо в этом поучаствовала. Когда мы сделали запись, то на эти песенки стало претендовать издательство, в котором я выпускал свои книжки. Я сказал, что подумаю, а жена восстала против, заявив, что из всего этого можно сделать мультсериал. Правда, из-за сегодняшнего кризиса идея эта пока в подвешенном состоянии, ну да какие наши годы… А мои издатели, когда я им отказал насчет “Шкатулки”, говорят — давай тогда что-нибудь другое детское придумаем! И я умудрился сочинить вот эту детскую книжку “Василек, Рыжик и новые друзья”. В ней 35 стишков. За полтора часа сочинил, вот какой мощный подъем у меня тогда был!

- Адреса газет с интервью на вашем сайте да и график гастролей показывают, что вы по всей стране ездите. Что значит для вас провинция?

- Во-первых, мне кажется, что там более чистые люди, менее “зашлакованные”, у них распахнутые глаза и желание — именно желание, а не умение — удивляться. Когда-то, когда я написал песню “Провинциалка”, я думал — не обижу ли я людей из глубинки? И мне пришла в голову мысль, что москвичи, наверное, тоже по-своему являются провинциалами по отношению к какому-нибудь Нью-Йорку. Все мы немножко провинциальны. А кто хорохорится своей “столичностью” — в тех как раз и режет глаз провинциальность, правда, часто “глянцевая”. Я считаю, “глянец” — это как раз выражение супер-местечковости. Смотрите, в русском шоу-бизнесе “глянцевые” фигуры — это в основном приехавшие “Москву покорять”. Москвичи, имеющие свой внутренний стержень, достаточно тихо сидят где-то в углу, примус починяют или вот детские книжки пишут… Как я красиво про себя сказал!?

- Как вообще рождается художественный текст? В идеале, хочется думать, что автор делится с тобой, кричит о наболевшем. Но ведь есть, наверное, и какой-то трезвый профессиональный, ремесленнический подход, когда, прежде чем написать или спеть, певец взвешивает: пойдет — не пойдет, примет аудитория — не примет, будет востребовано — не будет?

- Знаете, есть такой старый анекдот. На уроке английского языка спрашивают: “Коля, как по-английски “купаться”?”. Коля отвечает: “Как и по-русски — разделся и в воду”.
…Не знаю я, как это получается. Вот я ездил в Индию и там неожиданно разразился кучей стихов. Начал я с того, что стал переписываться стихотворными эсэмэсками с моим друганом Сашей Зарецким из группы “Старый приятель”, а потом получилось так, что каждый день — по полтора стихотворения писал про Индию. Я эту главу в своей будущей книжке назвал “Протащиться за три моря”. Было такое “Хождение за три моря” Афанасия Никитина, а у меня — “Протащиться за три моря”…
Вот, например, “О пользе медитации”:
Не видя медитации индийцев,
Я кучу европейцев обнаружил,
Которые искали просветленья,
В старании покинуть телом кожу.

Чтоб обрести нирвану и “покой”,
Его сначала надо потерять.
Но на поверхности вопрос простой:
Зачем же в Индии его искать?

Небось лежит “покой” себе в Европе
И в ус себе не дует. Черт возьми!
Зачем было терять?
Да ну вас в ж*пу! Ищите, коли так.

А я доделаю свой стих, и почитаю книжку.
Покой в душе моей, чего его искать?
Не требуй от судьбы ты привилегий лишних,
Пытаясь в этой жизни быть и стать.

У меня есть рассказ о том, как я сочинял детектив. Я где-то прочитал, что Дарья Донцова свой первый детектив написала на спор. И я решил тоже, правда, не на спор, а самому себе доказать, что осилю этот жанр. Но потом поймал себя на мысли, что все мои описания построены на фактуре, взятой из кино и детективов, поскольку я никогда не работал в милиции. И я от лавров Конан Дойля отказался.

- И ваши интервью, и книжки пронизаны байками. Вячеслав Ефимович, скажите честно, в какой степени это всё придумано?

- Это всё было реально. Может быть, делая из этих историй устные рассказы или излагая их на бумаге, я просто правильно ставлю акценты и паузы, и поэтому мои байки вызывают улыбку или грусть. В той же Индии я действительно обнаружил смешную вещь — всеми медитациями там занимаются чаще всего европейцы. В основном тетки, причем исключительно страшные. Красивым не до этого… Мы жили в бунгало, а в соседнем жила какая-то немка — из тех, которые не бреются ни в каких местах. С утра я обнаружил ее сидящей в позе лотоса, и она полтора часа читала мантру, состоящую из четырех слов. Я думал, что повешусь.
На крыльце соседнего бунгало
Тетка мантры утром завывала.
Так отчаянно немецкая страшила
На Индийщине от жизни убегала.

Убегала от суровой бабской доли -
Той, когда тебя не замечают,
Той, когда пустые мокрощелки
Правят бал, а годы тают, тают…

Революций нет, и Клара Цеткин
Не предмет для ихних подражаний.
- Стану йогой — пусть меня заметят -
Буду я предметом обожанья.

Кто не понял нашего ученья,
Заклеймим презреньем и позором.
“Харе Кришна, Будда, Шива, Ленин…
Голосуем быстро, дружно, хором!”.

И проходят женихи мимо бунгало,
Не спугнуть бы ненароком мантры.
Тетка на крыльце бухтит устало,
Ну а я сыграю что-то в стиле кантри.

Назвал я этот стишок “Мантры в стиле кантри”.

- Никогда не подсчитывали, сколько всего песен вами было спето, стихов написано?

- Не-а.

- Если бы вам надо было выбрать самое-самое единственное свое произведение, самую главную песню для какой-нибудь мировой антологии — какую бы выбрали?

- (задумался) У меня бьется мысль между песней “Двести лет” и песней “Мозаика”.

- “Я мозаику сложу из смешных и грустных песен…”

- Наверное, выберу “Мозаику”, поскольку я там автор текста и музыки. Хотя, когда я ее сочинял, у меня даже мысли не было, что я столько мудрости вселенской сумел в нее вложить. Как-то случайно получилось.

- А самое сильное впечатление за всю жизнь какое у вас?

- Иногда говорят “счастье”, “мгновения счастья”. На самом деле, я прикидывал: если собрать все такие мгновения за всю жизнь — то не наберется и целого часа. Речь идет о каких-то совершенно фантастических ощущениях счастья, сравнимых с полетом, экстазом… не знаю, какое слово подобрать. Это могут быть мгновения, связанные с любовью, причем совершенно не обязательно с постелью. Или мгновения на сцене, когда ты не просто понимаешь, что твой партнер живет с тобой в одном ритме, но и ощущаешь — чтó и как он сыграет в следующее мгновение, и это происходит именно так.
Это похоже на “парфюмера” из известного романа Зюскинда, который всю жизнь собирает по капле лучшие ароматы, чтобы создать квинтэссенцию главного запаха, который сведет с ума весь мир.

- Что на концертах здесь, в Эстонии, зрители услышат из вашего репертуара?

- Я пою без фонограммы и один выхожу на сцену с гитарой. Когда-то я нахально дал себе такое название — “поющий конферансье”. У меня есть обратная связь с залом, и, в зависимости от того, что я улавливаю из зала, я меняю течение своего концерта. Но я отлично отдаю себе отчет, что люди все-таки покупают билет на концерт дядьки, который когда-то спел “Мозаику”, “Провинциалку”, “Мадам”, “Попутчицу”, “Ты мне нравишься”. Наверное, вот эти песни стопроцентно войдут в концерт. А чтобы у зрителя не создалось впечатление, будто я рантье, живущий старыми произведениями, а было бы понятно, что я действующая творческая единица, спою и какие-то новые вещи. Тем более, что они у меня довольно приличные. Думаю, публика будет в основном русскоязычная, и она захочет поностальгировать, поэтому, может быть, в моем исполнении прозвучат и некоторые широко известные старые песни, которые любили еще наши родители.