Елена Скульская: "В сделке с Богом столько же подвохов, сколько в сделке с дьяволом"

Пушкин был уверен, что нет страсти сильнее, чем зависть. Возможно, в этом убедил его Шекспир: разве не зависть движет Яго, который заставляет героев “Отелло”, не сворачивая, идти прямым путем к гибели?

Впрочем, в 1830 году, когда была закончена маленькая трагедия “Моцарт и Сальери”, Пушкин вполне уже мог сам чувствовать себя Моцартом в окружении многоликих Сальери.

Сюжет Пушкина повлиял на “Амадея” Питера Шеффера, продолжившего тему почти сто пятьдесят лет спустя и снискавшего этой пьесой всемирную славу. Шефферу была дорога пушкинская мысль о конфликте Сальери с Богом, британский драматург максимально заострил этот конфликт, довел его, можно сказать, до высот “Фауста”; Фауст, как вы помните, заключил сделку с Мефистофелем, продал ему душу за исполнение своих мечтаний и страстных желаний; Сальери у Шеффера продает душу Богу на тех же условиях и с ужасом понимает, что и в договоре с Богом всегда есть убийственный подвох.