Героическая комедия на сцене Русского театра: персонажи Ростана восхищают
(12)
– Жанр произведения Эдмона Ростана “Сирано де Бержерак” обозначен как героическая комедия XIX века. Зачем, по-вашему, нужна героическая комедия сегодня?
– Признаюсь, тот факт, что пьеса обозначается комедией, я узнал не сразу. Это одно из самых известных в мире драматических произведений, возможно даже пьеса Ростана входит в топ-10 самых популярных драматургических текстов мирового театра. До того, как взяться за материал в Русском театре, я видел очень много постановок “Сирано”. Кстати, я читал, что для самих французов эта история гораздо менее однозначна — для них Сирано в силу определенных культурных кодов не совсем герой. Если бы в подобный сговор с Кристианом вступил менее харизматичный человек, история вышла бы, мягко сказать, не очень-то и красивая. Так, сомнительная история соблазнения красивой девушки, когда один участник заговора прикрывается внешностью другого. В этом, само собой, и есть условная комедийная составляющая: не совсем комедия положений, но отчасти плутовская интрига.
С другой стороны, в произведении чувствуется сильная драматическая нота. К слову, тема для современного человека очень знакомая, сейчас в исполнительском искусстве нередки сюжеты о людях с нестандартной внешностью, а Сирано ведь в своем собственном восприятии просто уродлив. Хотя визуально, в отличии от большинства предшественников, в нашем спектакле это не очевидно, выразительный гасконский нос де Бержерака, я уверен, многим покажется вполне привлекательным.
– А вы сами как относитесь к персонажу Ростана?
– Для меня очень важен Сирано-поэт. С Дмитрием Косяковым, играющим заглавную роль, мы много говорили о Лермонтове
как примере короткой и яркой жизни истинного поэта… Ведь и сам Сирано — не вымышленный персонаж, а реально существовавший человек, прожил всего тридцать шесть лет, писал книги, пьесы, опубликовал два философских утопических романа. Он был заметной фигурой своего времени. Эпитафия его звучит так: “Он был поэтом, но поэм не создал!.. Но жизнь свою зато он прожил, как поэт!”.
Много лет назад я читал книгу Бориса Акунина “Писатель и самоубийство”, в которой автор подробно исследовал стремление творческой личности к трагической, преждевременной смерти. Не то, чтобы Сирано склоняется к самоубийству или намеренно ищет гибели, но у него совершенно точно особые взаимоотношения со смертью — он находится с ней в непрерывном диалоге. Бескомпромиссный фехтовальный поединок со смертью — вот стержень его жизни. Ему хочется жить ярко, хочется гореть, он в любой ситуации готов принять самое экстремальное решение. Совесть, честь, правда — его нравственные фетиши. Он ни под кого ни хочет подстраиваться, соглашаться, кивать, и это не гордыня аристократа, это самоуважение творца. Как у поэта-романтика в каноническом понимании, самоуважение в нём чрезвычайно развито .
– А любовная линия убедительна?
– Любовная история полностью придумала Ростаном, ведь в реальной жизни Роксана была просто кузиной главного героя и верной женой однополчанина Сирано де Бержерака Кристиана. Влечение к ней и сумасбродная романтическая ситуация — дарить возлюбленной слова любви от имени другого — выдумана. Интрига оказалась потрясающе плодовита, сколько мы знаем переиначиваний этого сюжета и переносов истории.
А оригинальную ситуацию придумал Ростан, и это в каком-то смысле даже круче Шекспира, который, как известно, многие сюжеты заимствовал.
Побудительным моментом поставить “Сирано де Бержерака” стал недавний французский фильм о Ростане. Живая история, рассказывающая, как именно и в каких обстоятельствах Ростан сочиняет эту пьесу. И “Сирано”, и многие другие популярные произведения Эдмона Ростана, “Романтики”, “Принцесса Грёза”, “Орлёнок”, “Шантеклер” самобытные, очень авторские, новаторские — такого до него не было.
– На кого рассчитана ваша постановка?
– Хочется думать, что на самый широкий круг зрителей. С 10-11 лет, думаю, уже это интересно и подросткам, как мальчикам, так и девочкам. Пронзительная история любви, в которой нет фальши и розовых соплей. Роксана под стать Сирано — ультраромантическая натура. Когда она приезжает на войну, где воюет ее любимый, это смелый, но одновременно предельно женственный поступок! Там кровь, там смерть, но в этом нет идеализма или идиотизма — я, мол, дорогой, хочу с тобой умереть. Это поступок женщины-поэта. Слова любви, которые из военного лагеря посылал ей Сирано, побуждают ее на ответное проявление, будят в ней душу. Путь Роксаны — это чувственная, активная эйфория, стремление совершать поступки, действовать, а не мечтать.
– У вас нет опасения, что такая степень откровенно книжного и где-то устаревшего романтизма не найдет отклика у современной молодежи?
– Наоборот, я уверен, что герои этой истории помогут молодым восполнить дефицит искренности и красоты чувств. Герои Ростана восхищают! Им даже не завидуешь, ими можно только восхищаться и мечтать быть похожим! Судьба не сделала им никаких подарков, но они создают сами в себе, в непростых условиях, рай высоких отношений, слов, поступков… и живут в этом счастье. Даже когда Роксана остаётся наедине с воспоминаниями, потеряв на войне любимого человека, вокруг нее сохраняется аура любви. Она по-настоящему ощутит потерю смысла жизни только в финале, когда узнает правду. Я думаю, любой человек, особенно молодой, на этапе взросления, нуждается в таких эмоциях, в таком накале чувств.
– Выбирая актрису на роль Роксаны, вы самого начала думали про Элину Пурде?
– Нужно было очень точно угадать и нельзя было ошибиться. У нас в театре замечательная труппа, но Роксана — это совершенно особый тип героини, с которым нельзя “чуть-чуть промахнуться”, иначе получится просто этакая красотка с обложки и всё. Я видел много спектаклей, где была лишь картинка, но не был найден характер, не было полноценного дуэта с Сирано, только человек с длинным носом и писаная красавица, в которую он безответно влюблён.
Элина Пурде была в восторге от предложения и призналась, что давно мечтала об этой роли. Но ее ждала двойная работа: мало того, что приходится играть на неродном языке, так еще и сам поэтический текст не допускает подмен и импровизаций. Элина начала работать с текстом еще осенью, Дмитрий Косяков (Сирано) ей очень помогал. А потом на две недели при поддержке Союза театральных деятелей РФ мы смогли пригласить педагога по сценической речи, Веру Соломоновну Смоляницкую, моего любимого учителя еще по ГИТИСу. Она сумела вдохнуть в актёров высокий уровень понимания поэтического слова, они много работали с ней индивидуально, она стала полноценным союзником в создании спектакля.
Раньше я как-то избегал поэтических текстов, но как только начал читать “Сирано” — стал ощущать магнетизм и то, что принято называть силой слова. Все знают, что талантливая книга действительно способна что-то поменять в душе читателя, но вот слова, звучащие со сцены, именно ритмизованные слова — это особенный магический акт, который удивительно обостряет восприятие.
– Этой весной у вас есть ощущение, что публика соскучилась по театру после двух лет пандемии?
– Я буду субъективен, ведь меня не может не возбуждать предвкушение зрительского интереса. Когда репетируешь, в это искренне веришь, плюс аккумулируешь внутри себя зрительское внимание к работе театра в целом. В этом сезоне у нас что ни спектакль, то праздник! Начиная с постановки “Мудреца”, когда на премьерных показах зал просто не унимался, “Мастер и Маргарита”, “Шум за сценой”, “Мертвые души”… Наконец-то, в наше — осмелюсь произнести — постковидное время мы дарим зрителям один праздник за другим. Ведь жить без театра, хоть, наверно, и можно, но очень, очень скучно!
