Драгоценные отношения. Грей и Ассоль: пара из Таллинна отметила бриллиантовую свадьбу

Удивительная штука – жизнь: то и дело подстраивает сюрпризы. В жизни Геннадия Александровича и Альбертины Константиновны Веселовых внезапных поворотов было немало, однако их семейная лодка, лавируя в житейском море, всегда преодолевала шторма.

Геннадий Александрович (84) родился в городе Луга Ленинградской области. „Все мои предки лежат на Лужском рубеже, там на возвышении есть кладбище на реке Луге, там лежат бабушки, дедушки, мама, сестра матери, я всех хоронил. Мы туда время от времени приезжаем“, – рассказывает он. После школы он окончил Ленинградское мореходное училище.

Альбертина Константиновна (85) родилась в городе Идрице. Ее отец был кадровый военный. „Папа был в плену. Он похоронен в Нюрнберге, моя дочь нашла случайно там на кладбище памятник, где указаны фамилии. Третья сверху – Савинов Константин Николаевич. Это мой папа, – рассказывает она. – Мама умерла, когда мне было 10 лет, сестренке 3 года и братику 11. Мамин брат, житель Луги, взял на себя заботу о нас. Когда умерла бабушка, мне досталась ее комната-пятиметровка“.

Но обо всем – по порядку.

Знакомство

„Вы смотрели фильм „Алые паруса“? Так вот – Аллочка была в молодости вылитая Анастасия Вертинская в роли Ассоль. У нее автографы на Невском просили“, – говорит Геннадий Александрович.

В 1963 году он заканчивал мореходку. Приближались экзамены, на носу был Первомай, Геннадий готовился к сессии и время от времени приезжал в Лугу – без пяти минут морской офицер, четыре лычки, красавец. И вот однажды увидел ее. И сразу бросился знакомиться.

Альбертина Константиновна – тогда еще, конечно, просто Аллочка – работала в детском саду. „Так как опекуны меня очень любили, я одета всегда была, как куколка, несмотря на то что в сельпо-магазинах было очень трудно что-то достать, – говорит она. – В то время мы все носили шпилечки“.

Альбертину Константиновну возмущает, что сегодня девушки не ходят на шпильках и вообще туфельки не носят, надевают такое, что „глаза смотреть не хотят на современную одежду“. А в те времена туфелькам придавали особое значение, их берегли.

„И вот я в своих новых туфельках отправилась покупать накаблучники – такие пластмассовые штучки, их надевали на каблуки для защиты – раньше ведь не было асфальта, как сейчас, каблуки снашивались и обдирались моментально. На носу Первое мая, нужно быть нарядной, я иду целенаправленно – и вдруг останавливается автобус из военного городка, выходит курсант, переходит дорогу и с улыбкой во весь рот: „А вы куда идете?“ „Да вот, видишь, иду покупать накаблучники“, – отвечаю, я вообще была не из трусливых. Он: „А можно я с вами?“ „Да пожалуйста, дорога никому не заказана“. Вот так и познакомилась. А после того, как купили накаблучники, он пригласил меня в кино, а вечером – на танцы“.

Увел чужую невесту

„Ты извини, но я расскажу, – улыбаясь, смотрит Альбертина Константиновна на мужа. Он улыбается в ответ. – Когда мы познакомились, у меня было уже подано заявление в загс. Я должна была на майские выйти замуж за старшего лейтенанта, танкиста“.

Луга военный город, туда в летние лагеря приезжали из ленинградской академии иностранные офицеры из Германии, Польши, Чехословакии, Румынии. На красивую и бойкую девушку обращали внимание многие – чех ее учил чешскому языку, румын звал замуж. Но Аллочка была – как камень. А вот с русским офицером подали заявление в загс.

„Перед самым Первым мая мы должны были идти расписываться. Меня сейчас обсмеяли бы все девчонки, почему я вышла не за офицера, а за какого-то курсанта, – улыбается Альбертина Константиновна. – А вышло так. Когда мы подали заявление в загс, он говорит: „Мы с тобой почти уже женаты, так поедем ко мне в офицерскую гостиницу“. А у нас, лужских девчонок, было такое убеждение, что в офицерскую гостиницу ездят ночевать только, извините, проститутки. Меня это предложение так обидело, так унизило, что я уехала в посёлок Оредеж в Ленобласти и три месяца не приезжала. Я даже на работе всем сказала, что, если он придет или будет звонить, скажите ему, что я отправилась на юг в отпуск, отдыхать. А когда я вернулась в Лугу и пошла в магазин, вдруг идет автобус, и тут этот курсант…“.

В Лугу по вечерам из лагерей и военного городка приезжали офицеры – в рестораны, в кино, просто гулять. Красавицу Аллочку многие знали, и, конечно, жениху-танкисту скоро доложили, что его невеста появилась, и не одна, а с моряком.

„Мой брат с женой приехал к моим опекунам – тетушке с дядей. Семейное застолье. Без приглашения явился этот товарищ (Альбертина Константиновна кивает на мужа). Сидим, а мой брат все смотрит, смотрит в окно. Я спрашиваю, что он там увидел? А он говорит: „Там пол танкового городка во дворе“. Явились, не запылились. Брат говорит: „Алла, надо выйти. Ты помнишь, что в загс надо было идти?“. Ну я вышла и сказала: „Извините, ребята, флот взял превосходство“.

Дело обошлось, к счастью, без драки. Но история имела продолжение. Как в книге про мушкетеров – 20 лет спустя.

„Нашей младшей дочке было уже 12 лет. Приезжаем мы с ней в Лугу, выходим из электрички, и вдруг вижу, стоит на платформе высокий, красивый, но весь седой полковник, – вспоминает Альбертина Константиновна. – И вдруг этот полковник срывается со своего места, бежит, хватает меня в охапку и говорит: „А я ведь так и не смог… Решил жениться, дочь у меня есть, воспитываю ее, но с женой разошлись. Я сейчас преподаю в Ленинградском военном училище, давай Сашу (старшего сына – прим.ред.) ко мне“. Я говорю: „Саша уже в армии служит, у него есть специальность, все в порядке. У меня еще и дочь есть“. Он спрашивает: „А может быть, ты все же вернешься? У меня квартира на Московском проспекте в Ленинграде“. Я говорю: „Если я за тебя тогда не вышла, то теперь уже, извини, я замужем“. Он говорит: „Ну давай тогда хоть в кино сходим или в ресторан“. А я говорю: „Ты что, смеешься? Нет. Я не из тех девушек“.

И когда бывшие жених и невеста разошлись в разные стороны, дочь спросила: что это за дяденька такой красивый? Альбертина Константиновна сказала: „Если бы я 20 лет назад не вышла за твоего папу, то, возможно, твоим папой был бы он“. На что девочка-подросток ответила: „Ну ты, мама, и глупая. Сейчас все женщины имеют любовников, а ты даже в кино отказалась сходить“.

С бала на корабль

Геннадий Александрович вспоминает, что между экзаменами каждые пятницу, субботу и воскресенье ездил к Аллочке из Ленинграда в Лугу, иногда на попутных машинах. Влюбленным удавалось проводить вместе не так уж много времени. Окончив Ленинградское мореходное училище, Геннадий Александрович в числе пяти выпускников получил приглашение на работу от приехавшего в Ленинград представителя Эстонского морского пароходства. А когда они решили зарегистрировать отношения и пошли в загс, на пути у них встало еще одно препятствие.

У невесты с паспортом все в порядке, а жениха с паспортом моряка – не регистрируют.

„Мы в то время ходили с паспортами загранплаванья. Только если уходишь, например, в отпуск, идешь к капитану порта, пишешь заявление и меняешь паспорта, получаешь гражданский, просто так его не давали“, – объясняет Геннадий Александрович.

„Вы бы видели эту сцену, как он упрашивал работников загса, мол, вы хоть ей штамп поставьте, а я приду из рейса и паспорт принесу. Над нами там так смеялись. А я уже беременная была“, – добавляет Альбертина Константиновна.

Дело затягивалось.

И вдруг повезло – капитана порта удалось-таки уговорить выдать жениху гражданский паспорт на несколько дней. Свадьба была скромной, почти все ровесники новобрачных, их соученики разъехались, многие девушки вышли замуж за иностранцев. Свидетелями были соседский парень и родная сестра невесты.

„Когда мы пришли домой из загса, там были только родственники и свидетели. Мы успели даже посидеть за свадебным столом, – вспоминает Геннадий Александрович. – Вдруг приходит почтальон, вручает правительственную телеграмму из пароходства: „Веселов, срочно выезжайте, пойдете на спасателе „Гермес“ сопровождать буксировку дока на Кубу“. А док построили в Клайпеде, и ленинградское судно „Бердянск“ его буксирует, а мы обеспечиваем проходы – спасатель есть спасатель, 60 метров длина, 9 метров ширина, в море качается, как Ванька-встанька. И мне пришлось из-за свадебного стола сразу – в поезд, в Таллинн, и оттуда уже в Клайпеду, на „Гермес“ – сопровождать“.

Альбертина Константиновна подхватывает: „И он из-за свадебного стола уезжает. Говорит, мол, Аля, я через недельку уже вернусь. А пробыл в рейсе месяца два-три“.

Геннадий Александрович добавляет, что по пути была сделана остановка в Престоне, в Англии, поскольку перед переходом океана надо осмотреть судно, все тщательно проверить. А это 1964 год, и в кино идет „Клеопатра“ с Элизабет Тейлор!

„Причем ничего не вырезано! Посмотрели мы с удовольствием две серии. Дома-то мы ее увидели только в 80-м, да еще полфильма было вырезано“, – усмехается он.

Когда молодой муж вернулся из рейса, смог вырваться к жене всего на одну ночь. А Аллочка уже в роддоме. А поскольку она училась на медицинском, у нее везде были знакомые медики, и случилось по тем временам невероятное – его пустили в роддом!

Аллочку закутали в несколько одеял и оставили молодоженов в приемной одних, до они утра проговорили. С утра он – на поезд, а она – осталась. Но к рождению сына Геннадий Александрович все-таки успел. Он даже постирал то детское белье, что нужно было принести в роддом. И жила молодая семья в той самой пятиметровой комнатке, которая досталась девушке от бабушки. Там маленький Саша научился ходить.

Работа и ответственность

Геннадий Александрович рассказывает, что в свой первый рейс отправился уже через месяц после оформления на работу в Таллинне – на теплоходе „Синди“ под началом знаменитого капитана Савицкого, и потом ходил в море начальником радиостанции на 22 судах торгового флота. Бывал в Африке, в Индии, в Бразилии, как он говорит – не был только в Индонезии, Китае и Японии.

„В то время работали мы в основном с азбукой Морзе, буквенная печать появилась позже. А перед праздниками ведь каждый вспоминает семью. Представляете, вдруг надо отправить сто телеграмм! Люди занимали очередь с ночи. Оператору на радиоцентре главное – в адресе ничего не напутать, потому что текст-то у всех примерно одинаковый – „Поздравляю, желаю…“ и прочее“, – рассказывает моряк.

В 1974 году, в Африке, Геннадий Александрович пережил гипертонический криз. Ему пришлось долго лежать в местной больнице, а затем – временно оставить плаванье. Когда после инсульта его привезли в Таллинн, он стал работать групповым инженером службы связи и электронавигации: 50 судов в сфере ответственности, как оператор первого класса он отвечал за работу радиостанций, эхолотов, гирокомпасов, лагов и другого оборудования.

„Мы были специалистами широкого профиля, мы же проходили всю навигационную аппаратуру, это давало мне право плавать на всех судах начальником радиостанции“, – поясняет он.

В 1980 году, к Олимпиаде, эстонский флот получил новое пассажирское судно – морской автопассажирский паром „Георг Отс“. Как объясняет Геннадий Александрович, на пассажирском корабле должно быть обязательно два гирокомпаса, две локационные станции, чтобы обеспечить безопасность пассажиров. А получили всего по одному, и оборудование надо было срочно монтировать, все контролировать.

„Тогда „Георг Отс“ ходил все время по маршруту Таллинн-Хельсинки, и я частенько на нем сам выходил. А в 1986 году 3 октября нас вдруг направляют в Рейкьявик, – рассказывает Геннадий Александрович. – Пришли мы 7 октября, а 8-го туда прилетели Горбачев с супругой. Посольство там маленькое, помещений толком нет, где жить? Естественно, на судне!“.

Как вспоминает моряк, Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна заняли всю верхнюю палубу, где капитан и старший механик освободили помещения только для них. Президентская чета жила в каюте капитана. Утром им подавали машину „ЗИЛ“, которую тоже доставили самолетом специально для них. Помимо обычной охраны – человек 15 подводников, которые каждые два часа, пока „Георг Отс“ стоял у причала, ныряли и осматривали подводную часть судна.

„А на поверхности я нес ответственность – мы закупили специальные радиостанции, и матросы стояли с этими радиостанциями, а если что-то подозрительное появлялось, они на мостик докладывали. Таким образом была организована охрана, – рассказывает Геннадий Александрович. – И когда они уже уходили, чтобы отправляться домой, нас собрали в зале на судне, поблагодарили нас. Вот такая была история – обеспечивал, кроме связи, безопасность первого лица государства“.

В 1988 году Геннадий Александрович был избран председателем профсоюзного комитета всех береговых подразделений пароходства –1500 человек на берегу, 3500 человек плавсостав, женщин – 700 человек. Ясли, садики, пионерские лагеря – это тоже было на нем.

Альбертина Константиновна всю жизнь проработала в детском саду. Специализация у нее двойная – воспитательница и медсестра. Специалиста с такой квалификацией должны очень ценить, скажет любой современный человек. Но в те времена почему-то у воспитательницы-медсестры и зарплата была меньше, и отпуск короче, чем у просто воспитательницы.

„Я люблю детей маленьких. У меня, видимо, призвание – меня и дети любили, и родители любили. Меня дети многие мамой звали, – рассказывает она. – Я быстро пошла на повышение, стала педагогом. Работала в детском саду завода „Двигатель“. Потом вернулась в Лугу, там уже работала педагогом, должна была перейти на работу в гороно“.

Свой дом

В Таллинне у семьи сначала была комната в общежитии, которое его обитатели прозвали „телевизором“ из-за расположения комнат – стоило открыть дверь, и из коридора, словно в телевизоре, было видно житье-бытье соседей. Прождать получения квартиры от государства можно было очень долго. Поэтому, когда в 1971 году вдруг предложили купить кооператив, Веселовы раздумывать не стали.

„Меня вызвал начальник пароходства, говорит, есть кооперативная трехкомнатная квартира на Сыпрузе, с видом на Старый Таллинн, кажется, 7100 рублей стоила она. „Будете брать?“ Конечно, будем!“ – Геннадий Александрович вспоминает, как собирали деньги в долг на первый взнос. А Альбертина Константиновна вспоминает об инсульте, который ее муж пережил в Африке в 1974-м. После этого ходить в море он уже не мог, и это, конечно, на доходах семьи отразилось.

„Я говорю ему: „Пока мы с тобой без штанов не остались с этим кооперативом, давай продавать эту квартиру, менять на меньшую“. Мне в жизни везет на всякие случаи. Как раз в те годы политика Советского Союза в отношении репатриации в Израиль смягчилась, евреи стали выезжать. А продать государственную квартиру они не имели права, поэтому они скупали кооперативные квартиры, – рассказывает она. – Звонит нам один… товарищ, и говорит, что у него трехкомнатная в хрущевке, и он согласен с нами поменяться. И нам вернули первый взнос за кооператив и еще какую-то сумму – у нас же прекрасная квартира была“.

Потом были бесконечные хлопоты – мебель нельзя было купить без ордера („Вот такие времена были“, замечает Геннадий Александрович), достать необходимые в хозяйстве вещи тоже было непросто. Выросли и обзавелись семьями дети, и связанные с „квартирным вопросом“ трудности тоже пришлось преодолевать.

Снова помог случай.

„Когда наступил крах СССР и из Эстонии массово начали уезжать уже русские, вот эту квартиру, где мы с вами разговариваем, я купила за три тысячи долларов, – говорит Альбертина Константиновна. – Тогда это были не копейки. Муж был в рейсе, и я ничего ему не сообщила. У меня тысячи не хватало, я взяла в долг у знакомого, сделала ремонт, перевезла в квартиру только секцию, остальное купила все новое“.

Встретив мужа из рейса, она сказала, что знакомые попросили за квартирой посмотреть во время их отъезда, и надо зайти полить цветочки.

„Привела его сюда. Он сразу говорит: „Какая квартирка, нам бы с тобой такую“. Прошелся, посмотрел, что большая прихожая, в спальне двуспальная кровать, а потом спрашивает – а в эту комнату можно зайти? Я говорю – зайди. И он открывает дверь и видит нашу секцию, которую на перекладных привезли из Луги. Он обалдел!“ – смеется Альбертина Константиновна.

Долг, конечно, тяжело было отдавать. Стало ясно, что Эстония вот-вот станет самостоятельной, и Эстонское морское пароходство, скорее всего, ликвидируют. Геннадий Александрович прошел медкомиссию и еще успел трижды на „Ленинской гвардии“ сходить в дальнее плаванье и заработать.

Любовь крепче алмаза

Бывает нередко, что семьи моряков, списавшихся на берег, распадаются. Тогда говорят – семейная лодка разбилась о быт.

Геннадий Александрович и Альбертина Константиновна сумели сохранить свои драгоценные отношения. Это видно по их взглядам, жестам, выражению лиц, по тому, как они трогательно заботятся друг о друге, как друг друга слушают.

60 лет они вместе и знают друг о друге все. Вместе занимаются дачей, заботятся о внуках.

„Алла женщина очень гордая, никаких не позволит вольностей“, – говорит о своей жене Геннадий Александрович.

„Он не хозяйственный человек, все на мне. Если сахар насыпает, он обязательно просыпет, наливает – прольет… Иногда сержусь на него, а иногда просто жалко, – говорит Альбертина Константиновна, и при этом оба они улыбаются. – Просто у меня такой характер – я, видимо, однолюб. И никого другого мне не надо“.

В чем секрет их крепких, как алмаз, отношений? Им непросто ответить на этот вопрос. Они снова вспоминают молодость и любовь с первого взгляда… Настоящую. Единственную.

„Верность и любовь. И терпение“, – наконец серьезно произносит Альбертина Константиновна.

„Ассоль все-таки – моя“, – ласково говорит Геннадий Александрович, и глядя друг другу в глаза супруги смеются.